— Это верно, — согласился первый. — Только ведь и ты такой же мужик. Разве что вырос в деревне, которая побольше.
— Мужик мужику рознь. Нас зимой из колхоза на отхожий промысел отряжали: на конных подводах с железной дороги по разным местам груз отвозили. Всякого повидал.
— Может, и пошире была твоя география, да только теперь сравнялись.
В тесной хибарке было душно и до отупения скучно. Копылову надоело слушать пустой разговор солдат, затеянный от безделья. Из-за них Федор никак не мог сосредоточиться на своих мыслях.
— Но хоть у нас и не тяжелая служба и смерть вроде бы обошла, а посмотришь как бедствуют вокруг — все равно тошно. Скорее бы уж добить гада. Может и поумнеют люди после этой войны — не затеют новой. А вдруг да и позабудут все? Опять захотят, — одним голосом долдонил пожилой солдат и все скручивал длинную свою обмотку.
Копылов встал. Оба солдата посмотрели на него.
— Почему нашей полуторки долго нет? — спросил он. — Так далеко до карьера?
— Далеко-то не скажешь, — ответил тот, что сидел у стены. — Да подъемы там — только на хороших баллонах вытянуть можно. Ну, да вы не беспокойтесь. Наши ребята черта вытартают. Не впервой.
— Тогда вот что, — надумал Федор. — Скажите шоферу: я пошел в госпиталь товарища навестить. Он знает.
Копылов долго барабанил в дверь. Никто не подходил открыть ему.
— Чего шумишь? — Позади Копылова стоял человек-тумба в дохе, держа винтовку под мышкой.
— Ты кто? — спросил Федор.
— Не видишь? Караульный.
— Позови кого-нибудь. Мне раненого навестить.
— Нашел время. Небось заполночь. Да и не допускается это — не больница, чтобы свидания устраивать.
— Брат у меня здесь лежит, — соврал Копылов.
— Брат, — задумался человек в дохе. — Попытай с заднего хода. Может, там и услышат. А здесь не достучишься: коридор тут, а за ним стена чуть не в два метра.
Федор обошел вокруг здания, торкаясь во все двери. Одна из них оказалась незапертой. Он очутился в глухом закутке; посветил и увидел вторую дверь, к ней вели несколько ступенек. Федор постучал и сразу услышал за дверью шаги. Кто-то откинул крючок. Перед ним стояла женщина в белом халате. Лица ее он не мог видеть: керосиновая лампа висела у стены позади нее.
— Кто?.. Вы зачем? — спросила она, отступая.
— Мне дежурную сестру.
— Я дежурная.
— Брат у меня здесь, — Копылов решил держаться своей выдумки, так было надежней. — Сегодня его привезли — старший лейтенант Никитин.
— Как же быть? — растерялась сестра. — Не могу я. Надо врача вызвать.
— Я только на минуту, как он. Никто и знать не будет, — убеждал Копылов с горячностью. Теперь ему и самому казалось, что добиться свидания совершенно необходимо. Сестра, когда он рассмотрел ее при свете, оказалась большеглазой девушкой лет двадцати. Она готова была с радостью помочь Копылову и даже растрогалась, что примет участие во встрече братьев, но боялась ответственности. Все же Копылов убедил ее.
Она дала Федору халат, он еле влез в него. Поднялись на второй этаж. Вдоль коридора в нишах подоконников мигали огоньки стеариновых плошек. Проход был узким: у стены стояли койки, занятые ранеными. Пахло йодом и гноем. У двери в палату сестра остановилась.
— Вначале я одна зайду.
Она пробыла недолго.
— Самая дальняя койка в правом углу, — сообщила она, вернувшись, — он не спит. Только вы тихонько, — убедительно попросила она, — не разбудите никого и недолго.
— Всего две минуты, — заверил Копылов.
Молодая сестра благословила его восторженным взглядом; в ее глазах от умиления заблестели слезы. Ему даже неловко стало за обман.
Никитин, приподнявшись на одном локте, ждал медленно подходившего Копылова: пробраться между тесно наставленными койками было не так-то легко. Он, видимо, не мог узнать, кто пришел. У него были лихорадочно возбуждены глаза.
— Здравствуй, Никитин, — сказал Федор, подойдя к койке.
— А, это ты, — разочарованно произнес тот, опуская голову. Она глубоко вдавилась в подушку.
Никитин глядел на потолок и казалось вовсе не интересовался Федором.
— Сильно болит? — по-глупому спросил Копылов.
Никитин перевел на него взгляд. У него было такое выражение, будто он не слышит и хочет по движению губ разгадать, что говорит Копылов.
