В дверь постучали.
— Войдите! — Сидельников по полу передвинул ногами булькающую фляжку. Копылов перехватил эстафету.
На пороге стояла Шурочка Чабанец — в БАО все почему-то звали ее Шурочкой. Новая гимнастерка на ней кокетливо перехвачена широким ремнем, лаковый хлястик портупеи потонул на груди — даже при помощи немудреной армейской формы Шурочке удавалось подчеркнуть достоинства фигуры.
— Фи, какой у вас смертоносный дух, — сказала Шура, проходя на середину комнаты. — Самогон глушите?
— Спирт, дорогая. Исключительно из гигиенических соображений, — лысеющий, но все еще стройный Никитин выскочил из-за стола навстречу гостье. — Спирт и домино — детские развлечения.
Слегка захмелевшие офицеры оживились. Копылов достал фляжку из-под стола, сдвинул кружки.
— Хозяин, еще бокал.
Сидельников подал единственный граненый стакан. Копылов налил, отмеряя одинаковые дозы. Шуре придвинул стакан.
— Отважные соколы, предлагаю выпить за здоровье русалки. Честное слово, у нас светлее стало, как ты вошла, Шура.
— За русалку в лейтенантских погонах, — уточнил Никитин, поднимая кружку.
Шура взяла стакан, все потянулись чокнуться с нею.
— Айн момент, — Сидельников зачерпнул ковшом из ведра на скамейке под окном. — Даме первой, — сказал он, отдавая ковш Шуре.
Чабанец подняла стакан, посмотрела через него на свет.
— Мне много, мальчики. Давайте я вам всем отолью.
Она отбавила из своей порции половину и выпила первая, хлебнула воды и, морщась, передала ковш Никитину.
— Закуска, — щедрым жестом предложил Копылов, показывая на составленные в одном углу стола початые консервные банки и огурцы.
Шура взяла горсть черешен.
Никитин проглотил спирт, торопливо запил несколькими глотками воды и без спросу чмокнул Шуру в щеку.
— Один поцелуй — и никакой закуски. Одного поцелуя на литр спирту хватает, — объяснил он. — Фронтовая норма. Олл райт, как говорят наши союзники.
— Ты и без поцелуя два выдуешь. — Чабанец платком смахнула со щеки. — Извините, мальчики, — впрочем, у этого мальчика скоро волос не останется, — показала она на лысину Никитина. — Я майора Лузина ищу, начальника своего.
— Геббельс с ним, с Лузиным! Побудь с нами.
— Скучно у вас, — Шура обвела взглядом пустые углы.
— Пренебрегаешь доблестными офицерами БАО. У пилотов веселее? Начнут хвастать — за ночь не переслушаешь: что было, чего не было.
— Ну, хвастать-то и вас не мне учить, — возразила Шура. — Только, по правде говоря, вам-то и хвастать нечем, чмошники несчастные. Спирт только без надобности изводите.
Все посмотрели, как за Шурой захлопнулась дверь, как потом она прошла мимо окна, оправляя на себе гимнастерку.
— Ну, ты и впился в нее, — Сидельников подмигнул Копылову и крякнул со значением.
— Есть на что смотреть, — Никитин плеснул понемногу спирту во все кружки.
— Не ему. Сам вон какую подцепил — хватит с него. Это бы вот ему уставиться, — начальник КЭЧ кивнул в сторону раскрасневшегося Глушкова.
— Нашел кого жалеть: у него во взводе двадцать девок.
— Скажешь, — обиженно протянул Глушков. — Что я себе враг? Ротный только и ждет, чтобы рапорт на меня настрочить: мы с ним не в ладах.
Выпили молча. Сумрачные углы старого деревянного дома затонули в надвигающихся сумерках. Бесцельность этого вечера, проведенного вместе из скуки, сделалась очевидной.
— Правда, что у них свадьба была? — спросил Сидельников, облизывая нижнюю губу, обожженную неразбавленным спиртом.
— Сам на той свадьбе больше литра высосал за благополучие молодых, — отрапортовал Никитин. — «Горько» до хрипоты орал и пил со злости, что не мне целоваться.
— Ну, это еще ни о чем не говорит. Которая у нас по счету свадьба? Прутский всерьез женится на ней?
— Я не пророк, а начальник ГСМ, — сказал Никитин. — Спирту вот могу добыть для друзей, когда нужно. А насчет будущего у гадалки справляйся. Я и за твою голову не поручусь, а Прутский — летчик. Я и на первой свадьбе у нее был.
— Тебя да еще начпрода никто не забывает пригласить.
— Она к нам только что приехала, — продолжал Никитин, не обратив внимания на реплику начальника КЭЧ. — Чуть ли не косички еще носила — школьница школьницей. Да и жених, Игорь Бултыханов, не старше ее — из училища. До свадьбы вылетов пять всего сделал. А вскоре — недели не прошло — сбили его под Курском.
