– Понимаете, у Надежды Ивановны Володя пропал. Он у нас в 10-м „Б“. Очень бы не хотелось привлекать милицию.
Андрея подмывало сказать: „Я ведь не Шерлок Холмс, Людмила Александровна“, – но он только спросил:
– Она знает, где его искать?
– Да найти-то его, пожалуй, можно. Тут и я кое-чем могу помочь. Труднее убедить его прийти завтра на экзамен. Надежда Ивановна почему-то считает, что у вас это получится. – Она на секунду поколебалась, словно раздумывая, нужно ли что-нибудь еще добавить, и, наконец, сказала, взглянув на него светлыми каре-зелеными глазами: – Я, впрочем, тоже так думаю.
Андрей был доволен ответом.
На пути Совершенствования есть уютная станция Безупречность. Он был на этой станции. Здесь, собственно, и кончается „железка“, и пассажиры освобождают вагоны. Большинство из них так и оседает в этих благодатных местах. Другие идут дальше, поддерживаемые лишь тайной своего предназначения и смутной верой в светлый исход.
Андрею казалось, что в эти дни он был как нельзя более близок к своему воображаемому феномену: деятелен, но не суетлив, весел без надсады, внимателен, но не навязчив; он одаривал всепониманием и первым брался за дело, когда требовалась „грубая мужская сила“, и тоже без позы. Образующийся вокруг него ореол он старался просто не замечать, взяв на себя специальную заботу постоянно иронизировать над самим собой.
Ему было не в чем упрекнуть себя. Вспоминая Сашу, он думал о том, что она была бы им довольна. Он ей писал по-прежнему часто, несмотря на занятость. О своих „подвигах“ рассказывал вполне скромно, даже с усмешкой.
Но ответа от нее все не было. Поначалу он не придал этому особого значения. Андрей в эти дни поверил в свою удачу, Саша же была лучшей из его удач. Но вот минула уже неделя Сашиного молчания. Тогда, встревожившись не на шутку, он послал телеграмму.
Во вторник Саша позвонила ему с вокзала:
– Андрюша, мы больше не можем быть вместе.
– Что случилось, Сашка? – закричал он.
– Ко мне в Тарусу приезжал Кеша.
Он уже понял, понял роковой смысл этого ничего как будто не значащего сообщения и все же по инерции спросил:
– Ну и что?
– А то, что вместо него должен был быть ты.
В трубке послышались монотонные гудки.
В этот же день Андрей уехал к маме.
ИЗ ВСЕХ НОШ, КОТОРЫЕ ПРИХОДИТСЯ НЕСТИ ЧЕЛОВЕКУ, непрощение – самая тяжелая. Как знакомо всем это упоение обидой! Еще недавно я был унижен и отвергнут, и вдруг все изменилось. В моих руках оказались незримые нити власти над обидчиком. Потому что я понял: обиженный всегда прав. И чем упорнее он замыкается в своем оскорбленном одиночестве, тем больше, по его мнению, должны мучить обидчика угрызения совести.
Я наказывал Ее непрощением. Я страдал, наслаждаясь своим страданием. Уйдя в пассивную защиту, я обнаружил поистине удивительную энергию и волю.
В позе обиженного я чувствовал себя до невероятного стесненно, неловко, впечатления дня то и дело отвлекали меня, я должен был усилием воли возвращаться к случившемуся и только благодаря этому как-то выдерживал роль. Все еще ощущая себя жертвой, я на деле давно превратился в тирана.
И вот ведь игры души человеческой – именно в это время я вовсю наслаждался в воображении своим великодушием. Все это время я был игрушкой в руках „феномена“. Сначала ушел со сцены – гордо, без упреков и слов, теперь искренне готовился к прощению. Внутренне мое прощение давно уже состоялось. Оставалась малость – чтобы Она сама пришла ко мне. Но и тут я еще не собирался простить. Я хотел видеть Ее сломленной, оказывающей мне мелкие, ненужные услуги; я уже слышал в Ее голосе нежность, и уже видел, что вся Она – сама предупредительность, и, переживая эти воображаемые картины как реальность, мстительно думал про себя: „Этого мало, мало“. Наконец Она просила прощения, и я видел, что Она положительно несчастна, но продолжал говорить себе: „Еще не пора“. Меньше чем за ответное унижение я уже был не согласен продать свое драгоценное прощение. И только когда Она окончательно была бы сломлена и подавлена своим раскаянием, я бы, не щадя сил своих, стал бы сам же Ее спасать и поднимать. Прощение мое было бы столь же полным и искренним, как и полная власть над Ней.
