Наконец, желаете несколько моральных советов? Поддерживайте в себе веселость, слушая забавные поэмы; ищите любезных бесед и избегайте ссор; доставьте себе удовольствие, приобретя обновку, найдя светловолосую и пухлую подругу, но избегайте женщин, имеющих слишком густой волосяной покров. Не предавайтесь чревоугодию; живите честно и избегайте распущенности. Иногда слушайте музыку. Верьте в успех, не обращайте внимания на огорчения, не будьте ни завистливы, ни раздражительны. Чтите то, что священно; не поддавайтесь на низкие предложения; владейте своими жестами, которым следует быть размеренными; всегда действуйте только при полном свете, открыто, без утайки. Тогда вы проживете долго.
Нельзя сказать, что автор трактата пренебрег церковной рекомендацией лекарям учитывать при лечении своих больных не только интересы тела, но и интересы души.
Чтобы указания трактата были понятней, здесь следует рассказать, как в то время пользовались ваннами. Тогда принимали горячие ванны, и не только обитатели замков, но также бюргеры и даже простонародье. К этому способу восстановления сил часто прибегали после путешествия или трудного испытания[280]. Любопытно, что порой в ванну направлялись прямо из-за стола[281]. Правда, в частных жилищах не было специальных зал для этой цели либо они встречались очень редко: ванну нагревали на очаге или заказывали где-то и вносили в комнату. Но можно было также ходить в общественные бани, в парильни.
В Париже банных заведений было много; в 1292 г. существовало не менее двадцати шести бань, раскиданных по разным кварталам. Они были открыты каждый день, кроме воскресений и праздников. Когда баня была нагрета, об этом объявляли глашатаи; ее работа начиналась утром, но не слишком рано, потому что так велели уставы — ведь тот, кто пошел бы в парильню до рассвета, рисковал впотьмах встретиться с лихими людьми. Клиенты могли довольствоваться парной, могли принять ванну с теплой водой, по желанию их могли побрить или вымыть им голову. Стоимость посещения парной в 1268 г. составляла два денье, ванны с теплой водой — четыре денье; в случае подорожания дров и угля прево города имел право поднять эти цены.
Этот промысел настолько процветал, что банщики организовали свой цех: их мастера избирали троих присяжных, и все они подчинялись уставам, одни из которых включали гигиенические требования, а другие — моральные.
Из гигиенических соображений запрещалось посещать бани больным и прокаженным; особой заботой хранителей ремесла было наблюдение за состоянием труб и хорошим функционированием стоков — в интересах как самих бань, так и соседних домов[282].
Ситуация с моралью была несколько сложней. Люди ходили в бани не только ради чистоты и гигиены, но и затем, чтобы получить удовольствие; в результате появились довольно любопытные обычаи.
Они возникли даже в частных домах. Некоторые женщины, сидя в ванне, требовали подать себе обильное угощение и не спешили, извлекая из этого положения все возможное удовольствие[283]. В одном и том же ушате, в одной и той же ванне часто находились одновременно мужчина и женщина[284]. Аллегорический персонаж — Богатство, описывающий герою одного романа[285] наслаждения рая, будучи хранителем ключей от него, говорит: «Там мои друзья ходят плясать кароле, танцевать и веселиться; там к их услугам наслаждение трешей и эспенгери (виды танцев) под звуки барабанов и виелл и под новые песни; там они играют в кости, шахматы и в тавлеи; там встречаются юноши и девицы, которые гуляют по лугам и садам, а потом идут в бани, где вместе купаются, надев цветочные венки».
Меры по поддержанию порядка, принимавшиеся в общественных заведениях Парижа, означают, что злоупотребления существовали. Устав цеха банщиков в 1268 г. предписывал, что двери бань должны быть закрыты не только для больных, но и для всей людей дурного нрава, как мужчин, так и женщин. Одна статья, добавленная к первоначальным статутам чуть позже, указывает, что заведения должны быть предназначены либо только для мужчин, либо только для женщин, по выбору владельца, обосновывая это тем, что слишком часто мужчины приходят в баню вечером и проводят там ночь, а утром туда по неведению попадают женщины, «и происходит еще многое, о чем лучше не говорить». Но было бы ошибкой полагать, что осуждаемые здесь обычаи были свойственны только парижским баням. Один немецкий поэт XIII в., писавший на латыни
