Повседневная жизнь в эпоху Людовика Святого - страница 58
А поклонники так и рыщут; и к каким встречам, к каким похождениям готовится кокетка, осведомленные свидетели тоже нам сообщают. У женщины хватает возможностей остаться одной дома, и она умеет прикинуться больной, чтобы добиться того, чего хочет. Если она — жена рыцаря, рыцарь уходит на турнир, ко двору сеньора, на войну, и порой надолго. Если ее муж — купец, положение ее друга еще выгоднее: купец должен ехать за товаром в Апулию, в Калабрию, во Фрисландию и отсутствует месяцами. Если муж — бюргер, заставить его покинуть жилище могут многие дела. Жена в состоянии выйти и сама. Поклонники знают, что могут ее встретить, когда она идет на рынок, или в баню, или на представление, или в церковь, или в паломничество. Они знают, что найдут ее вместе со многими другими дамами или девицами либо на острове Сите, популярном месте прогулок, либо на Сен-Жерменском лугу, где танцуют кароле, либо на паперти собора Парижской Богоматери, куда женщины приходят как участницы крестного хода, иные — чтоб молиться, а многие — чтобы увидеть кого-либо и чтобы их увидели. На играх и представлениях, организуемых клириками, куда ходят все, есть выбор лишь среди дам Грева или Шампо, жен богатых коммерсантов. Подходишь к той, которая нравится. В плотной толпе заводишь с ней беседу: «Что это за старик? А этот, в одежде на беличьем меху? А вон тот, который сейчас так хорошо говорил?» Контакт установлен, можно развивать успех[198].
Филипп Новарский не одобрял, когда женщин просвещают, когда их учат читать и писать: просвещение, — писал он, — ведет к распущенности. И в таких мыслях он был не одинок: «Дорогой сын, — советовал, например, один из его современников, — если хочешь жениться, не бери женщину за красоту и за то, что умеет читать книги: такие женщины часто обманывают ожидания»[199].
Но все-таки надо отметить: хоть многие женщины были невежественны, не было недостатка и в образованных. Именно поэтому следовало соблюдать осторожность; и, по словам одного автора XIV в.[200], французские королевы, которые были грамотными, никогда, будучи «хорошо научены», не читали сами запечатанных писем, которые получали, разве что они были надписаны рукой мужа, и поручали их читать другим, при свидетелях.
В самом деле, открывались школы для девочек (правда, их было гораздо меньше, чем школ для мальчиков), где свое место нашло и обучение грамоте. Они находились при монашеских общинах или подчинялись организации капитула, который назначал в них учительниц. И поскольку многие девушки, посещавшие их, потом поступали в монастырь, самые образованные женщины встречались именно среди монахинь: эти женщины знали латынь, любили писать, и благоразумные современники порицали их за эпистолярную горячку, за вкус к «lettroyer», который нередко побуждает их писать на темы, менее всего имеющие отношение к религии[201]. Но и мирянки также учились, у родителей или в школе, читать и писать. Эта королева в часовне держит в руке часослов: благочестивое чтение[202]. А эта девочка в обществе мальчика-сверстника читает «языческие» книги, которые изучают в школе и где «учат говорить о любви»[203]. Эта девушка, мечтающая о друге, которого нет рядом, листает книгу, развлекающую ее[204]. Та, семнадцати лет, читает вслух родителям сцены из «Романа о Трое»[205]; а королева Гвиневера тоже читает роман в кругу своих рыцарей и камеристок, которые ее слушают[206].
Читали женщины сами или не читали, факт тот, что они в то время были очень охочи до литературы и вдохновляли многих поэтов: не только тех, кто сочинял в их честь возвышенные песни или любовные послания, но и романистов. И те посвящали им свои сочинения, порой созданные на основе идеи, которую дали им женщины, порой по собственному вдохновению и в духе «дани любви»
