Он дает гигиенические советы: ваши ногти должны быть короткими и чистыми. Он дает советы по поведению: если у вас дурной запах изо рта, старайтесь избежать связанных с этим неприятностей. Он дает советы, как вести себя за столом: когда вас угощают, не пожирайте много; не берите лучшие куски; не суйте в рот слишком горячих или слишком больших кусков; выпив, вытирайте салфеткой губы, но не вытирайте ею глаза или нос; за едой не разговаривайте и не смейтесь слишком много.
На улице, — советует он, — двигайтесь с достоинством, идите прямо, не переходя на бег, но и не медля. Если вы проходите перед домом соседа, не останавливайтесь, чтобы заглянуть вовнутрь: это нескромно, и нескромно также входить без стука. Умейте здороваться, даже с бедными.
В церкви, где любой может «заметить в другом хорошее или дурное», очень точно следуйте требованиям ритуала, когда садитесь, встаете или преклоняете колени. После благословения пропустите толпу, чтобы она вышла; склоняйтесь последовательно перед каждым алтарем; потом, если вы находитесь в обществе дам, подождите их и выходите последней.
С мужчинами будьте сдержанны. Порой на них смотрят таким взглядом, с каким ястреб бросается на жаворонка. Не декольтируйтесь, не показывайте ног. Не принимайте украшений, если за них придется платить вашей честью.
Но в поучениях этого наставника запрещается не все. Если вы едете верхом на публике, — пишет он, — вам следует закрывать лицо вуалью, но в церкви открывайте его. Открывайте его также, чтобы поздороваться с вельможей. Если вы останетесь в вуали, могут заподозрить, что вам есть что скрывать — плохой цвет лица, изъяны кожи, дурные зубы; если вы боитесь разразиться безудержным смехом, у вас всегда есть возможность держать руку перед лицом.
Если вас умоляют о любви, смолчать будет оплошностью: молчание, даже если оно вызвано лишь робостью, поощряет. Всегда нужно внятно отказать, даже когда вам не хочется этого: нужно сделать вид, что вас это рассердило, однако не доходя до оскорблений; можете запрещать вздыхателю повторять его мольбу, будьте спокойны — он не послушается. Впрочем, никогда не хвалитесь, что вас упрашивали: неизвестно, что может случиться, и если позже вы уступите, это будет трудней сохранить в тайне.
Если этот советчик был приверженцем добродетели, надо признать, что он не лишал напрочь всякой надежды на удовольствие ни даму, ни поклонника.
Другие поощряют женщин заходить и чуть подальше. Это те, кто, вдохновляясь Овидием, нашли удовольствие в том, чтобы переделывать его «Искусство любви». Они это писали не только для обучения любовника; они вставили в свои учебники и кое-какие советы для дам[194]. Они напоминали тем, что надо стараться быть привлекательными: при выборе приправ предпочитать горчицу или соль слишком ощутимому чесноку; извлекать все возможные эффекты из умелой подгонки гимпа, шаперона, пары перчаток; пользоваться случаем показать красивый голос, исполняя песни; уметь играть на псалтерии, тимбре, гитерне, ситоле[195], звуки которых так волнуют мужчин; уметь также изящно, громким голосом, читать французский роман; наконец, уметь хорошо танцевать и двигаться в кароле, простыми и медленными мелкими шагами.
Мы не знаем, сколь действенными могли быть советы подобного рода. Однако известно, что женское кокетство в самом деле не страдало отсутствием изобретательности. Немало старинных поэтов описывали, порой с ужасом, дававшим им счастливую возможность быть щедрыми на подробности, те броские платья, что носили модницы, дамы достойные и недостойные, — платья из двух равных частей разного цвета, с большим декольте, с разрезами по бокам и с длинным шлейфом, подметающим пол; роскошные пояса, что охватывали их талии; шубы, наброшенные поверх платья, где мех соседствует с шелком или серебряной парчой, с блестящим золотым шитьем, отделанным драгоценными каменьями; узкие остроносые ажурные туфли, украшенные росписью или отделанные золотом; головные уборы, высокие, как башни, или искусно сделанные прически, к которым добавлены шиньоны и которые увенчаны резными обручами, отделаны золоченой бахромой и лентами; наконец, эти «рога», измышленные создателями парижской моды, «рога», к которым по обеим сторонам лба прикрепляются вуали. Это настоящие головы Медузы, — говорит нам один моралист; да это рыцари Круглого Стола, выезжающие на турнир, — говорит другой; это рогатые черти, хвостатые дьяволы, — добавляет третий
