И что, хорошо они обслуживали клиента? Отнюдь. Эти люди заставляли его поверить во все, что было им угодно, обманывали его, ставили в неудобное положение, нарочно затягивали процесс, который становился им тем выгодней, чем дольше продолжался. Они были бы меньшими преступниками, если бы грабили алтарь Богоматери: ведь то, что они выручали, они вытягивали из несчастных, которым и без того хватало мучений, и жили за счет бедного труженика, существовавшего на один только заработок и тем не менее оплачивавшего подношения им.
Адвокат вызывал озлобление не только у участников тяжб. Его клеймили и моралисты. Они упрекали людей этой породы, что те заполонили города и поселения, сея раздор среди людей, подстерегая любую возможность для возбуждения дела, подкупая лжесвидетелей, гоняя своих жертв по всем судам[121]. И все это ради денег. Адвокатам, — пишет один проповедник, — следовало бы быть постоянными звездами, а они всего лишь блуждающие светила, появляющиеся и исчезающие, говорящие и pro и contra; они хуже куртизанок, продающих самую гнусную часть своего тела, ибо продают лучшую часть своего духа; и как стрелка весов клонится к более тяжелой чашке, их язык клонится в сторону денег[122]. Другой рассказывает такой анекдот, сулящий им вечное проклятье. Нерон в аду сидит в ванне, и слуги дьявола постоянно льют ему на спину потоки расплавленного золота. Появляется группа адвокатов. Нерон окликает их: «Адвокаты, друзья мои, — говорит он им, — вы, любящие деньги, подходите, подходите; вступайте в мою ванну — я оставил здесь вам место»[123].
Эта суровость моралистов, возможно, была и заслуженной, но не всегда совершенно беспристрастной. В какой-то мере тут могла быть замешана и ревность. И Эд де Серитон проговаривается, когда после резкой инвективы вставляет возмущенное замечание: мол, законнику знание закона Турпилия или закона Акви-лия меньше чем за час приносит больше богатства, чем сумеет заработать священник за целый год, славя песнопениями и мессами Христа и его деяния[124].
А. — Учителя
Мир учителей и учеников в самом общем виде включает в себя две категории людей, различающихся тем, образование какого уровня они дают или получают. В школах работали учителя, обучавшие детей и прививавшие им начатки знаний, в университете и коллежах — магистры, обучавшие студентов и приобщавшие их к более высоким сферам науки.
Школьный учитель, просвещавший детей, учил их читать и писать, обучал латыни и более или менее полно знакомил с древними авторами. Это был грамматист. Он объяснял правила Доната[126], читал тексты, задавал ученикам заучивать их наизусть и сочинять подражания им, а в практических целях обучал искусству составлять письмо в соответствии с принятыми нормами.
Этим учителем порой был церковник, клирик или монах, преподававший в одной из школ, помещенных под опеку какой-либо церкви или монастыря. Но иногда, и довольно часто, это был самостоятельный учитель, державший школу за свой счет; в таком случае это занятие было не легким делом. Один из таких учителей оставил нам свои откровения о тяготах ремесла. «Ваша жизнь, — сообщает он[127], — была трудной уже тогда, когда вы еще только готовились к своей миссии. В Париже, где вы познали трудовые заботы, терзавшие ваш дух, вы испытывали еще и муки голода, подтачивавшие ваше тело: ведь Париж, рай для богатых, — это ад для бедных. Потом Орлеан, куда вы ездили изучать древних авторов с комментариями прославленных ученых, Орлеан, этот родник поэзии, этот славный Геликон, окончательно измучил вас. Но надо было жить, и вы вернулись без плаща и без накидки, бледным, истощенным, без гроша в кармане. И вот, получив свои звания, вы снова в Париже, где вам придется купить лицензию и уплатить канцлеру за право открыть школу; надо будет также дать взятки должностным лицам университета.
Теперь ваша профессия — учитель. Возглавив стадо, которое вам поручили, вы стали рабом своей должности: вас гложут и изнуряют забота о своих обязанностях, ваше рвение, ваши тревоги. Вы работали при свете лампы и к утру измотаны усилиями, потраченными на уроки накануне. Однако вам придется начинать новый учебный день и преподавать с утра до вечера; вы будете выбирать сюжеты, адаптируя их в соответствии с силами учеников, слушать их стихи, поправлять их.
