Древлян возможность соблюдения женой древнего обычая не пугала. И без Ольги власть на Руси переходила к их князю как к победителю, не затрагивая власть русских воевод, типа Свенельда. И с Ольгой им, скорее всего, пришлось бы утверждать эту власть на переговорах с другими союзами племен и силой оружия. Коли вдова удавится на могиле Игоря — это будет достойным завершением эпического убийства русского князя. А вдруг да Ольга, всласть поплакав и исполнив все приличествующие обряды, и впрямь по доброй воле выйдет за их князя Мала? Это несколько облегчит для них наследование власти… Так что древляне, в предвкушении захватывающего праздника, свезли со своей земли и еще заново сварили меда «зело много».
Если бы просочился слух о судьбе двух посольств, Ольга была обречена на лютую смерть. Она не медлила — пришла к древлянам налегке и великим плачем плакала над могилой Игоря. По ее приказу «люди» (неясно, местные или пришлые) насыпали большой холм и справили на нем тризну, то есть пели, плясали и пили, провожая на тот свет душу покойного.
Во время пира, когда отроки Ольги обносили древлян питьем, кто-то из местных спросил в последнем проблеске трезвости: «Где дружина наша, которую послали за тобой?» «Идут за мной с дружиной мужа моего», — ответила Ольга. Как видим, киевской дружины Игоря при ней не было. Зато остроумие присутствовало в полной мере. Дружина Игоря (настоящие мужи, а не люди, оставившие своего князя погибать) шла не за Ольгой. Она шла за своим князем в загробном мире. И там же шествовали за князем обе делегации древлян.
Мужчины, как обычно, не оценили женского остроумия. По обыкновению, прекрасно отраженному в древнерусской литературе, они просто не поняли смысла игры женских слов. Древлянские мужи сели пировать и веселиться, наблюдая рыдания княгини.
Когда древляне упились, княгиня отдала странный приказ: «велела отрокам пить за них». Она отошла в сторону, а дружинники перерезали пьяных. Число жертв достигло в глазах сказителя пяти тысяч, но важно не количество: это были знатнейшие люди, способные поднять землю против малолетнего князя Святослава в Киеве. Звуки резни — а она и в меньших масштабах не могла быть бесшумной — не слишком дисгармонировали с положенным на тризне диким весельем, перемежающимся с воплями скорби.
Приказ Ольги «пить за них» объясняется тем, что она с кучкой людей находилась в сердце вражеских владений, у столицы древлян, где был убит и похоронен ее муж. Чтобы в Искоростене не заподозрили неладное, гулянка на могиле Игоря продолжалась среди трупов, когда Ольга с немногими имевшимися у нее тяжеловооруженными воинами уже бежала назад. Легконогие отроки — младшая дружина — могли догнать ее в пути. Изображая «продолжение банкета», княгиня оттянула начало преследования и добралась в Киев живой.
Уже много веков историки пытаются дать действиям Ольги моральную оценку. Составитель Древнейшего сказания и последующие летописцы были в восторге от ее действий, хотя, как увидим, по-разному. В любом случае люди, способные живо представить себе ситуацию, признавали за действиями Ольги целесообразность. Никто не упрекал ее в «лишней» жестокости. Но с XIX века модное морализаторство побудило историков «оправдывать» княгиню. Дескать, время было трудное, нравы кровожадные… «Не удивляемся жестокости Ольгиной, — написал еще Н. М. Карамзин, — вера и самые гражданские законы язычников оправдывали месть неумолимую; а мы должны судить о героях истории по обычаям и нравам их времени»[142].
Оправдания эти для великой княгини унизительны. Они подразумевают, что Ольга, во-первых, слишком жестоко мстила, а во-вторых — могла и остановиться в своей мести, не убивая столь великое множество людей. Но то, что историки называют местью, было для нее простой самозащитой, и не столько защитой себя, сколько своего маленького сына. Соперник в претензиях на престол «князя русского» и законный кровник за своего отца был не нужен и опасен древлянам. Собственно, и вдова Игоря была им не особо нужна, даже в качестве добычи князя Мала. Просто в ней не видели особой опасности — ошибка роковая. Ольга нанесла древлянам три упреждающих удара прежде, чем они осознали, кого на самом деле стоит опасаться. Первыми двумя ударами Ольга оградила своего сына от непосредственной угрозы смерти. Но за едва зарождающийся русский престол неизбежна была война! Поэтому третьим ударом княгиня ослабила противника — так, чтобы эта предстоящая война была как можно менее кровавой.
