Массивные шейные гривны, в основном из серебра, богатые ожерелья и браслеты археологи действительно обнаружили с останками русских женщин в дружинных курганах. Наблюдения арабского путешественника, что русы отдавали добытые в походах ценности своим женщинам, полностью подтверждены. Это вообще характерно для предприимчивых, склонных к дальним и опасным походам мужчин, например — скандинавских викингов. С той разницей, что викинги не брали женщин в походы, тогда как у русов их в походах было очень много. Часть этих женщин составляли рабыни. Ибн-Фадлан сладострастно описывает, как русы, остановившись на Волге для торговли и построив себе большие деревянные дома на десять — двадцать мужей, прилюдно предавались с рабынями сексуальным утехам, каждый на своей скамье, не смущаясь обществом и даже появлением купцов, которым русы этих девушек собирались продать. Рекламный ход с демонстрацией девушек — «восторг для купцов» — был вполне оправдан. Продавали русы и мужчин — по единодушной оценке мусульманских купцов, это были сильные и красивые рабы. Полагают, что зримым отличием свободных мужей и жен от рабов было наличие ножа у женщины и более серьезного оружия у мужчины. Женской одежды, как и одежды рабов, арабские и персидские авторы не описывают.
Мусульманам русы туманно рассказывали о своем могучем государстве во главе с каганом. Оно якобы находилось где-то в землях славян, которых русы отважно грабили и облагали данью. В 930-е годы упоминавшийся персидский ученый Ибн-Русте увлекательно рассказал о русах (ар-русийа) как чрезвычайно воинственном сообществе, живущем «на острове, окруженном озером. Остров, на котором они живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги»[131]. Но ни этот болотистый «остров», на котором русы всё же могли бы оставлять свои семьи во время опасных торговых и военных походов, ни иная их археологически отличимая территория не обнаружены.
Я полагаю, что единой территории русов просто не было, иначе им не приходилось бы путешествовать с семьями. О реальном расселении русов говорят нам 48 больших курганных могильников воинов и купцов IX–XI веков с оружием и торговым инвентарем, расположенных вдоль старинных водных путей в Ярославской, Смоленской, Ленинградской, Псковской, Новгородской, Черниговской, Киевской, Витебской, Гомельской, Минской и других областях[132]. Лишь в Старой Ладоге, Пскове, Чернигове и Киеве они совпадают с расположением городов. Гнездовский комплекс, возможно, отмечает место старого Смоленска, да рядом с богатейшим Тимиревским могильником возник позже город Ярославль. Некоторые предположения историки делают и о расположении важных для русов святилищ славянских богов купцов и воинов Волоса и Перуна. Рискну предположить, что русы постоянно ходили своими путями и имели стационарные базы только для зимовок и для тех, кто не мог больше идти в поход.
Позднее восточные авторы, не ведая о существовании Русского государства даже после его просвещения при Ярославе Мудром, продолжали писать о русах, которые живут на острове в море, не пашут и не жнут, а только грабят славян и торгуют награбленным. Историки немедленно постарались локализовать их на острове Рюген в Балтийском море, невзирая на то, что археологически своеобразный ареал русов там тоже не прослеживается, а источник говорит о мифическом «острове в море» через два столетия после проявления русов на Руси и через столетие после создания Ольгой Русского государства.
Каган русов в восточных рассказах выглядит как цыганский король в мусульманском раю. Даже Ибн-Фадлан, весьма внимательный в личных наблюдениях, записал рассказ руса явно степного происхождения: «К порядкам царя русов (относится) то, что вместе с ним в его замке (дворце) находятся четыреста мужей из богатырей, его сподвижников, и у него надежные люди из их (числа) умирают при его смерти и бывают убиты за него. И с каждым из них девушка, которая служит ему, и моет ему голову, и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, (которую) он употребляет как наложницу. И эти четыреста (мужей) сидят под его ложем. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он употребляет как наложницу одну из них в присутствии своих сподвижников, о которых мы упомянули. И он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить потребность, то он удовлетворяет ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то лошадь его подводится к ложу, так что он садится на нее верхом с него (ложа). А если он захочет сойти (с лошади), то подводится его лошадь (к ложу) настолько, чтобы он сошел со своей лошади. У него есть заместитель, который управляет войсками и нападает на врагов и замещает его у его подданных»
