«Все они постоянно носят мечи, так как мало доверяют друг другу, и коварство между ними дело обыкновенное. Если кому из них удастся приобрести хоть немного имущества, то родной брат или товарищ его тотчас начнет ему завидовать и пытаться его убить или ограбить», — пишет Ибн-Русте. В такой системе отношений, если вспомнить «Русскую правду», нет ничего невозможного. Историки редко обращают внимание, что перс довольно точно описал значение судебного поединка, сохранившегося от начала Руси до XVII века и превратившегося по мере христианизации в суд Божий.
Во всех случаях, как и на протяжении многих веков, русский поединок выступал альтернативой княжьего суда: «И если один из них возбудит дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которым (они) и препираются. Когда же царь произнес приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием, и чей из мечей острее, тот и побеждает. На этот поединок родственники приходят вооруженные и становятся. Затем соперники вступают в бой, и кто одолеет противника, выигрывает дело».
При том, что ссоры были нередки и решались кроваво, что мы с вами увидим и после Ольги, во времена Ярослава Мудрого и его потомков, сила русов состояла в их единстве перед внешним врагом: «И если какое-либо их племя поднимается, то вступаются они все. И нет между ними розни, но выступают единодушно на врага, пока его не победят».
В довершение картины Ибн-Русте дал, как полагают современные исторические реконструкторы, бесценное описание главного для каждого мужа предмета туалета древних русов — шаровар в сто локтей: «(Русы) носят широкие шаровары, на каждые из которых идет сто локтей материи. Надевая такие шаровары, собирают их в сборку у колен, к которым затем и привязывают». Ценность этого описания не в точности. Напротив, все попытки сшить шаровары из такого длинного полотнища ткани, даже узкого, тканного на домашнем станке, успехом не увенчались. Но в меру широкие штаны чуть ниже колен найдены во фрагментах в Скандинавии и зафиксированы там на изображениях. Конечно, ношение кем-то из русов коротких шаровар не позволяет отнести их к скандинавам. Но для Древней Руси описания мужских штанов нет и их оригиналов не найдено совсем. Изображения, например у скоморохов в Софии Киевской, присутствуют, но там верхняя часть штанов укрыта рубахой и конструкция их остается загадочной. Спасают греки, описавшие славянских воинов как могучих мужчин в штанах в VI веке, когда предки викингов пребывали в полной дикости.
Чтобы представить себе, как реагировали киевляне IX века на появление около их города такого пестрого табора во главе с вооруженными до зубов татуированными русами в шароварах, удивительно напоминающих восточные, в окружении жен и дев, потрясающих монистами, нам надо понять: а кто же, собственно, жил в Киеве?
Как выглядели киевляне до княгини Ольги, мы не знаем совершенно. Было ли это излюбленное русскими летописцами племя полян, возможно с вкраплениями русов и иудеев? Никон Великий в Начальной летописи и автор «Повести временных лет» в конце XI и начале XII века настаивают, что Киев построили поляне — самое культурное племя среди восточных славян. Возвышенность их душ, по словам «Повести», проявлялась в брачном обычае: зять не ходил за невестой, но ему привод или девушку вечером, а утром он платил за нее. При этом разнополые члены семьи имели друг к другу «великое стыдение», не вполне обычное для русских крестьян даже в XIX веке.
Полян не так просто выделить по археологической культуре, как, скажем, кривичей, из племени которых происходила княгиня Ольга. Она, даже если род ее был беден, родилась не в южной полуземлянке, а в крепкой избе, срубленной из бревен, с деревянным полом и глиняной печью. То есть почти в современном нам доме, разве что без больших окон — окна были волоковыми, в виде широкой щели между бревен, «заволакивавшейся» в непогоду дощатой заслонкой. Да и трубы печь, возле которой маленькая Ольга училась прясть, не имела: дым выходил через отверстия в соломенной или крытой дранкой крыше.
