Поворот под Москвой - страница 133
Производство винтовок и карабинов возросло на 40 % в первом квартале 1942 года и на 60 % во втором квартале. Производство автоматов увеличилось на 1488 % в первом квартале и на 3048 % во втором квартале. Выпуск орудий возрос на 120 % в первом квартале и на 211 % во втором квартале 1942 года. Производство самолетов возросло, соответственно, на 13,1 % и 78,8 %, а выпуск пулеметов — на 14 % и 128 %[361]. Только выпуск автомобилей сократился в четвертом квартале 1941 года на 29 %, а в первом квартале 1942 года на 8 % по сравнению с первым полугодием 1941 года. Правда, это уменьшение компенсировалось поставками по программе ленд-лиза[362]. В связи с тем, что большинство предприятий по производству боеприпасов оказалось на оккупированной немцами территории, производство боеприпасов сократилось на 22 % в четвертом квартале 1941 года и еще на 45 % в первом квартале 1942 года по сравнению с первым полугодием 1941 года. Во втором квартале производство боеприпасов возросло на 65 %[363].
В разработке о военно-экономическом положении СССР в начале 1942 года руководство управления военной экономики и вооружений признавалось, что в рамках 3-го пятилетнего плана достигнут более высокий темп строительства военной промышленности, чем можно было представить. Многие новые центры по производству вооружения в районе Урала, которые могли базироваться на крупных запасах сырья, предприятия военной промышленности в среднем и северном течении Волги с их благоприятными транспортными условиями, а также центры в Сибири — Кузнецк и Омск — не были даже своевременно известны немцам. Согласно указанной выше разработке, Урал давал 40 % стрелкового вооружения, 35 % орудий, 25 % пороха и взрывчатых веществ, 37 % артиллерийских боеприпасов, 32 % авиационных моторов и 89 % танков[364].
В районах Центрального и Северного Поволжья производилось 45 % стрелкового оружия, 17 % орудий, 42 % пороха и взрывчатых веществ, 12 % артиллерийских боеприпасов, 57 % корпусов самолетов и 51 % авиационных моторов[365].
Однако главной проблемой для русской военной промышленности была нехватка железа и стали, производство которых после потери областей европейской части России снизилось на 60 % и было ниже, чем производство железа и стали в Германии. Но так как Советский Союз имел большие запасы железа и стали, этот недостаток стал сказываться только в конце весны 1942 года, особенно когда железо и сталь необоснованно расходовались на нужды других, невоенных отраслей промышленности. Несмотря на этот недостаток сырья, на трудности с производством электроэнергии и на тяжелое продовольственное положение, СССР все же был в состоянии продолжать войну. Томас считал, что только потеря Советским Союзом районов Кавказа и Нижнего Поволжья нанесет ему ощутимый урон, так как тогда существенно уменьшится добыча угля, а также будет потеряно три четверти добычи нефти и около 50 % производства синтетического каучука. Гитлер, считавший, что материальные потери русских больше не могут быть возмещены, продолжал упорствовать, выдавая желаемое за действительное. Томас вопреки этому подчеркивал, что Советский Союз, хотя ему и приходится преодолевать большие трудности, будет в состоянии еще несколько месяцев осуществлять на высоком уровне производство важнейшего военного оборудования путем твердой экономии за счет других потребителей железа и стали. Из этого можно было сделать вывод, что ослабленный германский рейх, у которого не было ни материальных, ни людских резервов для длительной войны, противостоял такому противнику на Востоке, который понес значительные потери, но которого нельзя было больше победить в ходе новой «молниеносной кампании»[366]. Этому противнику, который еще располагал более чем 60 резервными соединениями и которому оказали помощь США с их огромным военным потенциалом, Германия не могла противопоставить ничего равнозначного
