Григорий отрицательно покачал головой.
— Не будешь? — обозлился Степан. — Не будешь? Ну, у тебя ноги есть... А есть, так катись ты... Пока дядя добрый!
Григорий медленно поднялся, протянул Степану руку.
— Бывай здоров, Степан, увидимся еще не раз...
Тот оттолкнул протянутую руку.
— Ты мне ногу протяни... Хоть посмотрю, как она выглядит... Забыл уже... И вот это захвати... Учитель! — шлепнулась на землю недопитая бутылка...
Корсаков быстро шагал по улице, не обращая внимания на грязь и лужи. Настроение вконец испортилось, но обиды на Степана он не чувствовал, хотя тот и не совсем по-доброму обошелся с ним. Вспомнились жалобы, пьяные рыдания Лешки Громадина. «...Похоже, ничего не скажешь. А чем они виноваты? Природа дала человеку руки, ноги, а потом их отняли... Поневоле волком завоешь! Только все равно нужно взять себя в руки и держаться! Но как советовать все это, когда у тебя самого полный комплект... Обидятся... Сами должны прийти к этому...»
— Да никак Корсаков? Он, ей-богу, он! Ты чего, солдат, так бежишь, будто за тобой безногий гонится?
Григорий невольно обернулся.
— Кто гонится? Какой безногий?
— Да никто не гонится! Это я так, поговорку вспомнил. К слову пришлось... А ну-ка, иди сюда, солдат, давай хоть поздороваемся как положено! Фронтовики же как-никак!
Григорий взял протянутую руку и, не отпуская ее, впился в лицо остановившего его человека.
— Ты что? Не узнаешь, что ли? — ткнул тот Григория кулаком в живот.
— Не узнаю, — смутился Корсаков. — Знаю, что знакомый, а вспомнить не могу...
— Вот то-то и оно, — сокрушенно покачал тот головой. — Одним словом, знакомый незнакомец... А кто вас всех от смерти спасал уникальным лекарством? — И заговорил совсем другим голосом: «Три капли воды на стакан спирта. Три раза в день перед едой... Только смотрите воды не перелейте...»
— А-а-а! — хлопнул себя Корсаков по лбу. — Вот оно что! «Клистирная трубка!» — вырвалось у него.
— Слухи упорно носятся, что когда-то у меня действительно была такая кличка. Но все это было давно и неправда. Правда то, что перед вами, товарищ Корсаков, без пяти минут начальник медсанчасти будущего гиганта-комбината Иннокентий Петрович Мещеряков.
— А разве у нас есть медсанчасть?
— Есть или нет медсанчасть — неважно. Важно, что есть начальник.
— Без пяти минут, — добавил Корсаков.
Мещеряков едва заметно поморщился.
— Что такое пять минут по сравнению с вечностью?!
— А я бы вас сам не узнал, — оправдывался Григорий. — Сейчас из вас таких, каким вы тогда были, можно пять-шесть выкроить.
Иннокентий Петрович погладил себя по животу, опустил сбившийся к груди широкий офицерский ремень.
— Могу служить ярким примером повышения материального благосостояния трудящихся. — И подхватил Корсакова под руку. — Пошли ко мне, посидим, вспомним старину. Дома, правда, никого нет, жена с дочкой за сто километров в театр укатили... Так что будем сами управляться... — И, не дожидаясь согласия Григория, потащил его за собой.
Корсаков, идя рядом с Мещеряковым, продолжал сбоку разглядывать его.
— Нет, не узнал бы, — повторил Григорий. — Тогда у вас щека к щеке приросла...
— А сейчас, — сжал ему локоть Мещеряков, — хочешь сказать, что щеки на плечах лежат?
— Вот именно! — рассмеялся Григорий.
— Разве над начальством можно смеяться? — с шутливой угрозой сдвинул брови Иннокентий Петрович. — Попадешь ко мне в руки...
— Опять «три капли воды на стакан спирта» пропишете?
— Это я уже сегодня сделаю! — важно произнес Мещеряков.
— Что-то мы идем-идем, и конца-краю дороге не видно, — остановился Корсаков. — Дорога домой — самая длинная!
— Какой бы длинной не была, конец все равно будет. Вот сейчас пройдем через тот урючный садик, я его райским уголком называю, и — на посадку... Видишь, — хохотнул Мещеряков, — с летной терминологией еще не расстался, хотя в самолет сажусь, когда в Москву лечу или к морю...
— А я здесь не был ни разу, — осматривался Григорий. — Это все ваш сад?
— Почти что. Здесь больница когда-нибудь будет. А пока живет больничное начальство, — сделал полупоклон Мещеряков, — и не собирается уходить отсюда... На одном урюке можно несколько зарплат сделать, а еще орешины есть... И за квартиру копейки не плачу. А моя хатка — коттедж целый, шесть палат запланировано в нем.
