Лена вскочила, будто ее ударило током, торопливо одернула платье и с такой ненавистью посмотрела на Сашку, что он даже отшатнулся. Глаза у нее были красные, зареванные, нос распух.
— Ты зачем пришел?
— Просто так, — пожал плечами Сашка. — В гости.
— А кто тебя звал в гости? — крикнула Лена, и у нее вновь задрожали губы и выступили слезы на глазах.
— Никто. — Сашка обиженно встал. — Я не гордый, без приглашения пришел. А что, сначала нужно было тебе заявление написать?
— А ты не фокусничай, клоун! — зло бросила Лена. — «Я не гордый…» Откуда ей взяться, гордости, у такого крота, как ты?!
— Ну, ты полегче! — Сашка сжал кулаки и прищурился. — Полегче, а то я за такие слова могу тебе всю фотокарточку испортить. Не побоюсь, что твоя маменька за стеной.
— Это ты можешь! — Лена поднесла руку к горлу, словно ей не хватало воздуха. — И маменьки бояться тебе нечего. Позови, еще поможет… У вас, у паразитов, один разговор: «фотокарточку испортить…»
Сашка отошел к столу. Острую, незаслуженную обиду, которая вспыхнула в нем, вдруг вытеснила жалость.
— Да ты не кричи, — негромко сказал он. — Ты лучше расскажи толком, какая муха тебя укусила? Может, я тебе помочь смогу.
— Ты поможешь… — всхлипывала Лена. — Все вы одного поля ягоды…
Сашка начал догадываться, что произошло.
— Это мать тебя? — отвернувшись, глухо спросил он.
Лена не ответила и снова уткнулась в подушку.
— За что?
— За то, что я рыбок отказалась разводить. И на рынок не хожу.
— Тю-у, — присвистнул Сашка, — стоило из-за такой ерунды бузу поднимать?! Ну продала бы рыбок, что от тебя отвалится, что ли?
— Да ты понимаешь, что говоришь? — крикнула Лена. — Или ты думаешь, что все такие, как ты? Я утоплюсь лучше, чем до такого позора докачусь.
— Ты погоди топиться, вода сейчас больно холодная, — пошутил Сашка. — Я вчера за мотылем на озеро ходил, так окоченел, чуть домой добрался.
Лена не отозвалась на шутку, сухим жаром блеснули ее глаза.
Сашка задумался.
— Слушай, — наконец весело сказал он, — ты с матерью не спорь. Ну чего ты добьешься? Только синяков наживешь… Возьми лучше тех рыбок, раз ты такая гордая, да привези в воскресенье пораньше ко мне. Я их со своими продам, а ты Анне Михайловне вечером: вот, маменька, ваши денежки! И ничего она не узнает.
Лена стянула рукой порванное у ворота платье и посмотрела Сашке в глаза.
— Ах, какой ты великодушный, Сашка Король! — с издевкой протянула она. — Ах, какой ты добрый и щедрый! Сидишь небось и в душе сам собой любуешься. А мне не нужна твоя доброта! Я принципиально не хочу спекулировать на рынке, понимаешь? Принципиально! Хотя где тебе понять, что это за слово такое, ты ж человек темный, только гроши считать научился да рыбок разводить…
Сашка хотел встать и уйти, независимо посвистывая, но почувствовал, что не сможет этого сделать. И тогда, глотнув воздуха, он тоскливо пробормотал:
— Ну зачем ты так, Ленка… Что я тебе плохого сделал?
— Ты? Ничего ты мне не сделал! — воскликнула Лена. — Но чем ты отличаешься от моей матери, от дяди Васи?.. Только тем, что помоложе! А так одно у вас на уме — деньги, деньги, деньги… Друг другу горло перегрызли б, если бы могли! Ведь с тех пор как ты этих проклятых неонов разводить начал, моя мать вроде как помешалась. Только и твердит: «Сашка деньги загребает, а нам скоро по миру пойти придется!» Знаешь, когда она меня первый раз в жизни отлупила? Когда я отказалась у тебя «тайну» этих рыбешек выпытать. «Вы, — говорит, — дружите, он перед тобой скрываться не будет!» Платье новое обещала купить, если научусь от тебя неонов разводить. А я не пошла. Провалитесь вы пропадом с вашими неонами и платьями вместе. Так прямо и сказала. Она меня за это так отходила… Маленькой была, сроду меня никто пальцем не тронул, а теперь…
…Красные пятна у Лены на скулах, красные, как плавнички барбусов суматранусов… Стремительной стайкой рыбки пронеслись перед Сашкиными глазами, и впервые в жизни их вид вызвал у него отвращение. Он встал, осторожно обошел Лену и вышел из комнаты.
Дотемна он мерил улицы длинными торопливыми шагами, не зная, куда эти улицы ведут, и не замечая людей, а когда кто-то из знакомых окликнул его, Сашка досадливо отмахнулся и ускорил шаг.
