Побыв в Москве с неделю, я вернулся в Петроград, разыскал В. А. Матавкина, и он взял меня к себе помощником в дом отдыха в деревне Полицы близ станции Серебрянка за Лугой.
Зимой отдыхающих не было. Комнаты дома были заполнены ворохами различных яблок из помещичьего сада при усадьбе. Матавкин разрешил мне их есть сколько угодно, оставлял меня за себя, а сам уезжал в город. Я, конечно, добросовестно налег на яблоки. Но работы было мало, и я скучал.
Примерно через месяц я получил письмо от Коленкевича с извещением, что школа снова открывается и прежние служащие возвращаются на свои места. Я тоже решил вернуться. С В. А. Матавкиным расстались друзьями.
Мы снова одна семья с Коленкевичами. Мария Ивановна убеждает меня жениться.
— А где жить?
— Да вместе с нами и живите, — просто говорит она.
Знакомых девушек, тем более таких, которые были бы мне по мысли, у меня в Петрограде не было. По традиции наша деревенская молодежь женилась на деревенских девушках. Я не хотел отступать от этой традиции и стал перебирать в памяти возможных невест. Мне было очень трудно, потому что я, как у Лермонтова, «любил мечты моей созданье с глазами, полными лазурного огня, с улыбкой розовой, как молодого дня за рощей первое сиянье». Короче, мне хотелось взять девушку, которую я крепко и нежно полюблю и смогу сделать счастливой и которая будет понимать и любить меня.
Я вспомнил, как года два назад в деревне в гостях у сестры встретил стройную, загорелую, очень скромно одетую во все черное девушку Лизу Запорову и провел с ней около часа, гуляя по праздничной деревенской улице. Лиза была грустна, не расположена к веселой болтовне и шуткам. Она показалась мне довольно развитой для крестьянки девушкой. Еще за чаем в доме у сестры я обратил внимание на ее маленькую, плотно повязанную черным шарфом головку и с золотой искоркой глаза.
Наступал вечер, и Лиза заспешила домой, хотя мне хотелось побыть с ней подольше. Ее деревня Холопово находилась от Роговца, где жила моя сестра, верст за семнадцать. Лиза попрощалась и ушла.
Дома сестра рассказала мне о Лизе, что она родственница ее мужа, старшая из четырех сестер, что недавно от тифа умерла ее мать, что Лиза сама тяжело болела тифом, и, когда умерла и хоронили мать, она была без сознания; что во время болезни у нее выпали волосы и она наголо постриглась, отчего ее головка и кажется такой маленькой. Семья Запоровых бедная, и Лиза кроме крестьянской работы преподает в школе села Николо-Замошье труд — кройку и шитье.
Вот об этой девушке я и вспомнил и написал ей вежливое письмо с предложением восстановить знакомство. Лиза ответила согласием. Началась переписка. Лизины письма мне нравились. Для деревенской девушки они были довольно грамотны и без излишней наивности. В своем четвертом письме она выразила радость, что я весной собираюсь в отпуск и приду в Холопово повидаться с ней.
В мае 1924 года я купил обручальное кольцо, венчальные свечи и фату для невесты, купил на себя недорогое пальто, хлопчатобумажную блузу-толстовку, сапоги и брюки-галифе и поехал в деревню жениться.
Пробыв дня три в родном доме, я отправился в Холопово пешком верст за тридцать. На полпути зашел на Роговец к сестре, которая одобрила мой выбор, говоря, что Лиза очень добрая и умная девушка и рада, что я ее вспомнил.
Но вот и Холопово и дом Тимофея Запорова. Возле крыльца чем-то занимаются две молоденькие девушки. Одна с простым непримечательным лицом, вторая, почти подросток, замечательная красавица шатенка с пышными распущенными волосами. Они сказали, что Лиза дома. Я вошел в избу Лиза в белой кофточке и в белом платке сидела за столом и шила на машинке. Но это была не та смуглая от загара Лиза, какой я ее видел на празднике два года назад. Теперь она показалась мне блондинкой. У нее было бледное лицо без бровей, и выглядела она старше, чем я себе представлял. Она была похожа на прожившую два-три года замужем молодуху.
Мне она очень обрадовалась, попросила снять пальто, отодвинула в сторону работу. Я присел к столу, разочарованный видом Лизы. Видно, не легко ей достались два года жизни без матери.
