Я не помню, сколько времени мы ехали до Львова. Помню, что приехали мы перед самым вечером. Несмотря на обилие военных в австрийской форме, среди которых встречались и немецкие солдаты, смотревшие на австрияков свысока, на нас во Львове повеяло чем-то родным. Всякие вывески, объявления, указатели и прочее были и на украинском языке, хотя и не совсем сразу понятном, но, главное, написанные русскими буквами. Мы почти дома! Мы были почти дома, хотя до дома было еще очень далеко.
На вокзале во Львове было полно военных. Оставаться здесь на ночь было страшновато, и мы пошли искать ночлег. Ходить по городу долго не пришлось. Мы быстро устроились, примерно так же, как в Кракове. Слуга, мальчик лет шестнадцати, показал нам комнату и, чуть помявшись, спросил, не надо ли нам девушек. Мы расхохотались. Только нам в нашем положении и развлекаться с девушками! Не обидевшись нашим отказом, парень стал рассказывать, как во Львове, когда в нем были русские войска, было хорошо. Русские солдаты, говорил он, не только не обижали население, а даже помогали ему.
В эту ночь мы спали крепко, и утром нас никто не потревожил, но мы все же помнили предсказание краковского шефа полиции, что во Львове нас схватят, и были начеку.
По нашему плану и совету знающего человека в лагере, нам надо было найти во Львове некую улицу, а на ней небольшой трактирчик в подвале, зайти туда и спросить у буфетчицы — она же и хозяйка заведения, — как нам попасть в Киев, и она укажет нам проводника через границу.
Все получилось, как нам было сказано. Проехав несколько остановок на трамвае, мы нашли улицу и трактир, в котором было много народу. Пожилая буфетчица еле успевала отпускать посетителям вино и пиво. Посетители, видимо, были простой люд и завсегдатаи этого заведения. Подходя к стойке, многие из них заводили разговоры с хозяйкой. Мы долго ждали за кружкой пива удобного момента, чтобы обратиться к ней с нашим делом. Наконец я подошел к ней и прямо спросил:
— Пани, будьте ласковы, скажите, как нам перебраться через русскую границу, мы едем в Киев. Может, какой ваш человек поможет нам в этом?
Хозяйка нисколько не удивилась моему вопросу и как будто сердитым голосом ответила:
— А зачем вам человек, берите у коменданта пропуск и езжайте. — И она назвала нам адрес. Не провокация ли?
Посовещавшись, мы все же пошли за пропуском. Там, куда мы пришли, была действительно очередь за пропусками. Впереди нас было человек двадцать мужчин. Говорили по-русски. Очередь подвигалась быстро. У некоторых были, как и у нас, испанские паспорта. Мы повеселели.
Сегодня, через много лет, я не помню, какие мне задавали вопросы, кто выписывал пропуск, военный или гражданский служащий, и как выглядел этот пропуск.
Получив пропуска, мы были на седьмом небе от радости и весело посмеялись над пророчеством краковского пана офицера в полицай-президиуме о том, что нас изловят во Львове. С испанскими паспортами и львовскими пропусками мы весело пошагали на вокзал.
Но что такое? Вокзал полон народу, военные и штатские вперемежку. На путях несколько составов поездов. В один из них идет суматошная посадка, из других народ спешно выбегает и бежит к другому. Все возбуждены. В отдаленных концах платформ готовые к действию пулеметы. Ни один поезд никуда не идет, ни один не прибывает. Не видно служащих в железнодорожной форме. Время к вечеру.
Мы тычемся в толпе, как слепые. Спрашиваем, который поезд идет на Подволочиск. (Это пограничная станция, где, по нашим сведениям, проще всего перейти на русскую сторону.) Кто-то показывает нам переполненный состав. Из последних сил втискиваемся на площадку. Слава богу, теперь только бы ехать. Вдруг паника — этот поезд не на Подволочиск. Стремглав выскакиваем. На платформах порхает потрясающее известие: железнодорожники бастуют. Поезда никуда не пойдут! Мы радуемся: ага, австрийские правители, и у вас революция! Забастовку мы приняли за революцию. И все же ищем поезд, который пойдет на Подволочиск, готовые ждать сколько угодно, но только в этом поезде. Так мы еще втискиваемся в два-три поезда и вскоре выскакиваем из них.
