Деваться мне было все равно некуда и, посоветовавшись с Францем, я собрался и отправился в Берлин, так как австро-германская граница была открыта. Опечаленный расставанием со мной, этот добрый человек, заменявший мне на чужбине брата, дал мне немного денег, велел их хорошенько спрятать, проводил меня на вокзал и посадил в поезд. Прощаясь, мы обнялись и поцеловались. Он говорил мне последние наставления. Голос его дрожал, на глазах были слезы. Поезд тронулся, увозя меня в неизвестное.
От Карлсбада до пограничного города Эгера было недалеко, и часа через два поезд был уже там. Дальше он не шел. Нужно было подождать часа три-четыре, пока придет поезд из Берлина. Был теплый августовский день. На вокзале сидеть не хотелось. Я сдал чемодан на хранение, взял билет до Берлина и пошел гулять по городу. Подошел к собору, в который заходили вместе с Францем по пути в Теплу, зашел в небольшой местный музей, прошелся по двум-трем старинным улочкам и вернулся на вокзал. Вскоре началась посадка на берлинский поезд. Платформа была перегорожена железной оградой, и у выхода к поезду стоял военный патруль и офицер проверял документы отъезжающих.
Надеясь, что меня примут за подростка, я немного ссутулился и хотел пройти мимо офицера, но он остановил меня и тоже потребовал документ. Пришлось показать паспорт.
— Ах, вы русский, — удивился офицер. — Встаньте в сторону.
— Но, господин офицер, мне надо на поезд…
— Встаньте в сторону и подождите, успеете, уедете… — И офицер продолжал проверять документы, а возле меня встал солдат в серой полевой форме, с ружьем. Тут же, с другой стороны ограды, собралась кучка народа.
— Смотрите, смотрите, шпиона поймали, — раздались реплики в мой адрес.
— Эй, ты, русский, тебя надо повесить! — крикнул кто-то.
— А за что? — удивился я.
— За то, что ты шпион.
— Откуда это видно? Никакой я не шпион.
— Но ты стал бы стрелять в наших солдат, если бы был в России на фронте? — спросил кто-то другой.
— Конечно, стал бы, — спокойно ответил я.
— Ну, вот видишь. Значит, тебя надо повесить…
— Но ваши-то солдаты в наших стреляют, значит, ваших солдат тоже надо русским вешать? — ответил я этому кровожадному австрияку.
— Молчи, молчи, не разговаривай, — говорил мне солдат.
— А ведь парень правду говорит, чего же ему было бы делать, если наши в него стреляют? — сказала какая-то женщина.
— Конечно, он рассуждает правильно, — заговорили в толпе, враждебный тон которой превратился в сочувственный. — Смотрите, совсем еще мальчик. Что-то с ним теперь будет? И с виду совсем как австриец, — послышались возгласы. А я с тревогой смотрел на окончание посадки и просил офицера поскорей отпустить меня.
— Сейчас, сейчас, — отвечал он, а в это время раздался свисток и поезд ушел.
— Ну-с, а теперь, молодой человек, займемся вами, — обратился ко мне офицер и велел солдату отвести меня в распоряжение коменданта гарнизона.
Солдат примкнул штык к ружью и велел мне идти впереди. По улицам он вел меня но мостовой, и я слышал, как некоторые прохожие кричали: «Эй, ты, русский шпион», — и мальчишки бросали в меня камнями, а солдат грозил им кулаком.
Комендант гарнизона, какой-то пожилой офицер, сидел на террасе, когда мы вошли во двор казармы, и что-то говорил другим офицерам. Тут же во дворе толклось несколько серых солдатских фигур.
Мой конвоир доложил обо мне коменданту. Тот с любопытством, как и другие офицеры, смотрел на меня, потом сказал:
— Но ведь он же не солдат, зачем вы привели его ко мне? Ко мне вы приводите побольше русских военнопленных с фронта, а этот парень мне не нужен, ведите его к бургомистру, пусть он им распоряжается.
И вот я под конвоем снова шагаю по улице Эгера. Со стороны моего конвойного я не вижу никакой враждебности, а замечаю скорее симпатию.
В приемной у бургомистра ожидало несколько посетителей. Не слушая их протестов, солдат без очереди втолкнул меня в кабинет. Бургомистр был занят беседой с какой-то женщиной. Он сделал солдату резкое замечание, и, к удовольствию ожидающих, нам пришлось вернуться в приемную. Вскоре женщина вышла, и мы все же вошли раньше остальных. Выслушав солдата, бургомистр задал мне два или три незначительных вопроса и велел солдату вести меня туда, где находятся остальные арестованные русские.
