Старик лукаво усмехнулся.
— Не совсем так, — сказал он, подмигнув Полгаре. — Я умею обходиться с растениями. Мне понадобится немного земли и несколько коробок или кадок.
Сади подошел к двери и переговорил с охранниками. Те выглядели озадаченно, но, услышав короткий приказ Андели, засуетились.
— Как возник этот странный цветок, госпожа Полгара? — с любопытством спросила Цирадис. — Почему вы с ним так хорошо знакомы?
— Его сделал Гарион. — Полгара пожала плечами, задумчиво глядя на узкую постель Закета. — Наверное, нам нужно отодвинуть кровать от стены, отец, — сказала она. — Я хочу окружить ее цветами.
— Сделал? — воскликнула пророчица. Полгара кивнула.
— Ну, скажем, создал, — рассеянно произнесла она. — Как ты думаешь, отец, здесь им хватит тепла? Нам понадобятся крупные цветы, а это растение даже при самых хороших условиях несколько чахловато.
— Я сделал все, что мог, — возразил Гарион.
— Создал? — благоговейно переспросила Цирадис и почтительно поклонилась Гариону.
В комнату доставили кадки с полузамерзшей землей; их расставили вокруг кровати больного императора, землю полили теплой водой. Полгара вынула из полотняного мешка маленькую кожаную сумочку, достала щепотку крошечных семян и осторожно посеяла их в землю.
— Хорошо, — сказал Белгарат, засучив рукава, — теперь отойди. — Он наклонился и потрогал почву в одной из кадок. — Ты была права, Полгара, — пробормотал он. — Немножко холодновата.
Он слегка нахмурился, и Гарион увидел, как губы его зашевелились. Волшебник послал волну энергии, и от сырой земли в кадках пошел пар.
— Вот так-то лучше, — сказал он. Затем простер руки над узкой кроватью и кадками.
И снова Гарион почувствовал его энергию и услышал шепот.
Сначала, казалось, ничего не произошло, но затем из сырой земли появились крошечные зеленые ростки. Наблюдая за тем, как эти маленькие листочки росли и разворачивались, Гарион вспомнил, что он уже однажды видел, как Белгарат сотворил такое же чудо. Он будто бы снова очутился там, перед дворцом короля Кородуллина в Bo-Мимбре, и увидел, как яблоневая веточка, воткнутая старым волшебником между двумя камнями, которыми был вымощен двор, растет и превращается в развесистое дерево. Он сделал это, чтобы доказать скептику Мандореллену, что он действительно был тем, за кого себя выдавал.
Бледно-зеленые листья потемнели, а росточки и веточки превратились в кусты.
— Пускай они обовьются вокруг постели, отец, — сказала Полгара. — На вьющихся растениях больше цветов, а мне их нужно очень много.
Белгарат с шумом выдохнул и бросил на нее многозначительный взгляд.
— Хорошо, — произнес он наконец. — Они должны виться? Пожалуйста.
— Это не слишком сложно? — заботливо спросила она.
Он сжал губы, но не ответил. При этом Белгарат покрылся потом. Длинные побеги начали извиваться, как зеленые змеи, опутывая ножки императорской кровати и карабкаясь вверх. Добравшись до матраса, они на минуту остановились, пока Белгарат переводил дыхание.
— Ух! Это труднее, чем кажется, — сказал он. Затем снова сосредоточился, и ветви быстро обвили кровать и неподвижное тело императора, так что только его пепельно-серое лицо оставалось открытым. — Ну все, хватит, — скомандовал Белгарат растениям. — Теперь вам пора зацвести.
Снова возникла волна энергии, сопровождаемая странным звенящим звуком.
Кончики всех побегов набухли, а затем почки начали раскрываться; маленькие нежно-лиловые цветы робко распускались, наполняя комнату нежным ароматом. Гарион полной грудью вдохнул тонкий запах. И почему-то сразу же почувствовал себя очень хорошо — все беды и заботы последних месяцев покинули его.
Безжизненное лицо Закета слегка передернулось, он задышал, затем глубоко вздохнул. Полгара дотронулась пальцами до его шеи.
— Кажется, подействовало, отец, — сказала она. — Сердце бьется не так тяжело, и дышит он свободнее.
— Очень хорошо, — ответил Белгарат. — Было бы обидно проделать все это впустую.
Наконец император открыл глаза. Светящаяся фигура Цирадис в беспокойстве склонилась над ним. Увидев ее, он улыбнулся, и в ответ ее бледное лицо озарилось робкой улыбкой. Закет еще раз вздохнул и закрыл глаза. Гарион наклонился к нему, чтобы убедиться: да, тот дышал ровно. Когда он выпрямился, келльская пророчица уже исчезла.
