В эту ночь с озера подул теплый ветер, и мокрый снег, плотным одеялом укутавший Рэк-Хаггу и окрестности, превратился в грязное, слякотное месиво. Под тяжестью набухших комьев прогибались ветви деревьев в маленьком саду перед окном гостиной, снежные пласты то и дело скатывались с крыши. Гарион и Шелк сидели у окна в комнате с розовой мебелью, смотрели в сад и вели неторопливую беседу.
— Мы бы знали гораздо больше, если бы нам удалось связаться с Ярблеком, — говорил Шелк. Он снова облачился в жемчужно-серый камзол и черные панталоны, которые были его излюбленной одеждой в те годы, когда они еще не отправились в путешествие: правда, теперь на нем было меньше дорогих колец и украшений, ранее подчеркивавших его богатство.
— Разве он не в Гар-ог-Надраке? — спросил Гарион. Сняв на время удобную походную одежду, он носил теперь расшитый серебром голубой костюм.
— Трудно сказать, где точно находится Ярблек в данный момент, Гарион. Он постоянно в пути. Но, находясь в любом месте, непременно получает известия от наших людей в Мал-Зэте, Мельсене и Мейг-Ренне. Что бы там ни было на уме у Менха, я уверен, что наши агенты собрали о нем всю возможную информацию и послали Ярблеку. И сейчас мой неказистый на вид партнер, возможно, знает о Менхе больше, чем секретная полиция Брадора.
— Я не хочу уходить от дела, Шелк. Нас должна беспокоить Зандрамас, а не Менх.
— Демоны должны беспокоить каждого, — спокойно ответил Шелк, — но в любом случае нам надо прежде всего попасть в Маллорею, а значит, мы должны убедить Закета в том, что это серьезно. Он вообще-то слушал вас, когда вы ему рассказывали о Менхе?
— Я не уверен, что он вообще понял, о чем идет речь. Он был не в своем уме.
Шелк хмыкнул.
— Когда он проснется, попытаемся еще раз. — Он лукаво усмехнулся. — Мне часто удавалось договариваться с больными людьми.
— Ты не считаешь, что это несколько… гм-гм… предосудительно ?
— Конечно, но важен результат.
Немного позже Гарион и его друг остановились у комнаты императора, под предлогом того, что хотели осведомиться о его здоровье. Полгара и Сади сидели по обе стороны кровати, а Андель скромно примостилась в углу. Розы, накануне обвившие кровать, были убраны, но комнату по-прежнему наполнял аромат маленьких сиреневых цветов. Больной полусидел в подушках, но когда Шелк и Гарион вошли в комнату, глаза его были закрыты. В ногах императора, довольно мурлыкая, лежала кошка.
— Как он себя чувствует? — тихо спросил Гарион.
— Несколько раз просыпался, — ответил Сади. — В его конечностях еще остались следы талота, но он, по всей видимости, рассасывается. — Евнух с любопытством теребил маленький сиреневый цветок. — Интересно, будет ли эффект, если из них выжать сок или получить эссенцию, — задумчиво пробормотал он, — или, скажем, масло. Хорошо бы использовать духи, предохраняющие от любого яда. — Он наморщил лоб. — И еще бы знать, действует ли он против змеиных укусов.
— Дай Зит кого-нибудь укусить, — предложил Шелк. — И проверь.
— Вы сами не желаете попробовать, принц Хелдар?
— Ах нет, Сади, — отказался Шелк. — Но все равно, спасибо за предложение. — Он бросил взгляд в угол, где лежал красный короб. — Кстати, он заперт? — с беспокойством спросил он.
— Зит спит, — ответил Сади. — Она любит подремать после завтрака.
Гарион взглянул на погруженного в сон императора.
— Он вообще-то в состоянии нормально общаться, я имею в виду, когда проснется?
— По-моему, разум его просветляется, — ответила Полгара.
— Истерия и горячка — это симптомы действия талота, — сказал Сади. — Способность ясно мыслить — наверняка знак того, что он выздоравливает.
— Это вы, Белгарион? — тихим шепотом спросил Закет, не открывая глаз.
— Да, — ответил Гарион, — как вы себя чувствуете?
— Я очень слаб. В голове пусто, и каждый мускул ноет, как воспаленный зуб, а в остальном — все прекрасно.
Он открыл глаза и криво усмехнулся.
— Что случилось? У меня в голове все перепуталось.
Гарион бросил быстрый взгляд на Полгару, та в ответ кивнула.
— Вас отравили…
Закет выглядел удивленным.
— В таком случае не очень хорошим ядом, — произнес он.
