— Но почему?
— Что почему?
— Почему, ведь столько усилий потрачено на созидание, идеологию и все впустую?
— На мой взгляд, никто не оценил основного фактора. Эффекта толпы и роли личности в истории.
— Вы так считаете?
— Я да. Когда страной правит один, как бы он при этом не называл себя, хоть фараоном, хоть директором, только он определяет, что и как будут делать, что говорить народу и все, что делается на каждой ступени пирамиды власти, будет определять только он. Малейший сбой в любом звене и её просто заменяют новой. Возникшие трудности и трения, смазывают, сейчас это делают словами, потом это будут делать деньгами. В каждой эпохе по-своему. А что касается толпы, то её значение сейчас практически не оценивают, потому что её нет. Толпа, это когда власть сама вбрасывает в толпу лозунги и тогда это не мирная демонстрация по случаю Первомая, а сила, которой можно умело управлять. Сложно, трудно, но при умелом руководстве с помощью неё можно возвести на пирамиду того, кто нужен, который в случае чего, будет высмеян этой же толпой, и она, сыграв свою роль, словно волна в море схлынет, а на берегу останутся лишь брошенные плакаты и бутылки из-под водки и пива. Она сделала свое дело, возведя на пьедестал нового фараона. Теперь он будет определять их судьбы, карать или миловать. Сейчас это трудно понять и оценить, но время покажет насколько я прав.
— Так где же выход?
— Вот поэтому я и пришел к вам. У вас сила, власть, аппарат, влияние. Только вы можете справиться с тем, что рождается в недрах страны.
— Значит опять репрессии, жестокий тоталитаризм? — чуть ли не обреченным голосом произнес он.
— Почему? На мой взгляд, можно решать и иными методами, жесткими, но эффективными.
Он посмотрел на меня, словно ждал, что я сам заговорю о том же, о чем думал он сам.
— Достаточно создать структуру, которая профессионально, оперативно и без особых проволочек и согласований будет решать задачи, которые возможно и покажутся кому-то грязными, но они необходимы. Знаете, когда хирург делая операцию больному видит, что у него рак, он вырезает все, что заражено. В этот момент он напоминает мясника, но он спасает жизнь больному. Да, метастазы возможны, но возможно и выздоровление. В любом случае он поступает из гуманных соображений. Общество подобно больному. И если не вмешаться хирургически сейчас, смерть неизбежна. Вы согласны со мной?
— Вам трудно возразить, но в тоже время вы слишком радикальны в своих суждениях. Все дело в том, что если отталкиваться от ваших рассуждений, то не кажется ли вам, что неизбежны тяжелые последствия?
— Думаю, что нет, — после сказанного, мне стало легко и просто говорить с ним. И я перестал чувствовать, разницу в положении между мной и собеседником. Я понимал, что граница, когда страх и сомнения миновали и осталась только уверенность и желание успеть высказать все то, что я думаю и что знаю о будущем, ради чего все затевалось.
— Мне кажется, что сейчас самое важное определить не способы, а пути выхода из положения. А методы их решения придут сами собой.
— У вас есть предложения?
— Я могу их высказать?
— Попробуйте.
Я набрал воздуха, словно хотел нырнуть и произнес:
— Я думаю, что надо обновить команду. Подобрать людей, которые не просто умеют работать, а умеют мыслить, имеют широкий кругозор и в тоже время не окостенели в идеологическом мышлении.
— Что вы хотите этим сказать?
— Знаете, в Китае и через двадцать пять лет, будут собираться съезды партии и в каждом доме висеть портрет Мао, но в отличие от нас, они будут продавать не богатства своей страны, а товар, произведенный трудом людей. Весь мир будет завален китайскими телевизорами, компьютерами и одеждой, а мы будем, так же как и сейчас качать нефть и газ на запад и говорить, что у нас все хорошо. В политике нужны люди не только с умением цитировать Маркса и Ленина, но и умеющие думать, а для этого нужны просто умные люди и желательно не обремененные жаждой личной наживы.
— Значит по-вашему, нужна замена идеологии?
— Идеология дело важное, но она должна быть соизмерима с делами, которые вершатся под её фразеологией.
