— Они пищат так, что ухо их не слышит.
— Ультразвук, — вставил Тир, который очень любил трудные слова.
— Да, наверное. Он отражается от стен и идёт обратно, а эти вот мышки ушами слышат отражённый звук и успевают свернуть, если есть препятствие. Эхолокация называется, по-моему. — Травка говорила тихо, но уверенно. Ребята, обрадованные тем, что она заговорила, боялись пошевелиться, чтобы не спугнуть момент.
— А эти, видно, не только сами подросли, но и звуки стали использовать такие, которые убивают жертву, или делают её беспомощной, как нас.
— А Близнецы почему?… — Встрял, как всегда, тактичный Пард. Ребята вздрогнули и напряглись, ожидая взрыва эмоций, но Травка, скорее задумчиво и печально, чем трагически, продолжила:
— Я тут подумала. Повреждений на теле никаких не было. Наверное, у них и вправду один мозг на двоих был. Как-то связывался… не знаю как… А когда эти напали, связь разрушилась, и они умерли… — Девушка не выдержала, судорожно вздохнула и наконец-то тихо расплакалась. Остальные тактично помолчав с минуту, продолжили осмотр. Тир присел около девочек и внимательно прислушивался к происходящему.
— так что или кто нас спас? — Наконец, задал мучающий всех вопрос, Тир с надеждой в голосе. Ведь если это люди, с ними можно договориться.
— А вот угадайте, — опять неуместно развеселился Пард.
— Там в пыли на крышах машин везде собачьи следы, — не поддержал игру Кирилл.
— Огромные собачьи следы и куча разорванных мутантов-мышек, — не дал перехватить инициативу Пард.
— Ничего себе, мышки, хмыкнула Рыся, почёсывая счастливую крыску под подбородком.
— Собаки. Они нас спасли так же, как мы помогли им. — Грустно и тихо проговорила Травка и задумалась.
— От нас бы только косточки остались, не подоспей они, — подтвердил Пард.
— А почему на них ничего не подействовало? У собак же, кажется, очень хороший слух. — Вопросы Рыси всегда были трудными для ответа.
— А кто их знает? Они же тоже мутанты, — выразил общую мысль Тир.
— А, может, они вообще разумные? — предположила задумчиво Рыся.
— Может. Тогда у нас есть друзья, а это всегда хорошо. — Закончил мысль Тир и объявил, что пора спать. На следующее утро, по трофейным часам, уже был назначен отход.
Пард, слишком возбужденный, чтобы спать, вызвался дежурить первым. Развёл немудрёный костерок, уже ставший привычным, и принялся жарить тонкие полоски мяса, срезанного с костлявого невесомого тела хищника.
— Мышка, — ещё раз хмыкнул довольный собой парень и откусил первый кусочек.
— Сносно, — подумал он, с трудом пережёвывая жилистый шашлык и чему-то улыбаясь. Временами он получал искреннее удовольствие от походной жизни.
Станция метро «Строгино», вернее, то, что от неё осталось — крайний форпост человечества на Арбатско-Покровской линии, была приятно взбудоражена необычным событием. Не успел начаться новый «день», знаменуемый ударами корабельного колокола-рынды, совершенно неизвестными путями попавшего в эту Богом забытую точку вселенной, как жителям станции предстала необычная картина.
Со стороны недавно затопленного «Троице-Лыково», появилась совершенно невообразимая компания. Пятеро подростков уверено шагали плотным строем, щуря глаза от непривычно яркого света. Впрочем, шедшего впереди лохматого и всегда малоразговорчивого племянника местного торговца Андрея Петровича, все здесь знали. Поэтому враждебности к странным пришельцам не высказывали.
За руку Кирилла крепко держалась невысокая девчонка. То, что это именно девчонка, можно было судить по многочисленным косичкам с вплетёнными в них разноцветными лоскутками. Всё остальное скрывалось под широкой для неё курткой с капюшоном и драными джинсами. Этот прикид вполне гармонировал с крепкими на вид высокими кедами и оранжевой сумкой на длинном ремне, за которую она держалась свободной рукой. Большие серьёзные глаза на щекастой мордашке, осунувшейся от лишений, но всё ещё живой и любопытной, оглядывали всё вокруг со смешанным выражением восторга и неуверенности.
Немного сзади и сбоку от этой пары шла хмурая фигура с надвинутым капюшоном, низко опущенной головой, и лицом, закрытым сплошным каскадом нечёсаных чёрных волос. С ходу определить половую принадлежность задрапированной в бесформенный балахон, широкие штаны и высокие зашнурованные ботинки вяло двигающегося тела, было невозможно.
