— Вот и всё, молодец… — успокаивающе бормотал Тир, возвращаясь к Траве.
— Ребята, извините, я не хотел… — срывающимся голосом забормотал Кир, пряча лицо в колени.
— Не бери в голову. Уж кто-кто, а ты имеешь право, больно уж тебе досталось… — Миролюбиво ответил Тир, ощупывая окружение в поисках чего-нибудь полезного для Травки. Эта комнатка служила Серафиме замаскированной кладовой. По стенам красовались полки, сделанные из разнокалиберного подручного материала, на которых были свалены самые разные вещи и продукты.
— У вас есть аптечка, или ещё что-нибудь полезное? — наконец, спросил он парней.
— Откуда? Меня же расстреливать вели. А вот его — нет, — очнулся от полудрёмы вымотанный до поросячьего визга Пард.
— Да. Конечно. Извините. Я тут… Травка, вот, Катерина отдала твоё варево. Сказала, что тебе — поможет, — робко отозвался Кирилл, доставая заветную баночку с плесневым желе из рюкзачка.
У еле шевелящейся Травки заблестели слезящиеся на непривычном свету глаза. Она схватилась за баночку, как утопающий за соломинку (ребята не знали значения многих слов, но крылатые фразы в подземелье сохранились неизменными). Она сразу же углубилась в лечебные мероприятия, прерываемые только сонным сопением Парда.
— Люди, смотрите… — позвал Кирилл, который уже несколько минут наблюдал за Крыской. Умненькое животное оббежало несколько раз коморку вокруг, подхватило что-то недоеденное, быстро и жадно сгрызло и теперь нетерпеливо топталось на пороге, поворачивая голову к ребятам, как будто хотела сказать:
— Ну что же вы теряете время… Пошли… Тир, выслушав Кирилла, заторопился.
— Травка, ты сможешь идти? — Девушка судорожно закивала. Оставаться здесь её никак не устраивало. — А как быть с Пардом? Он совсем вымотался. Да и ты, Кир, не слишком держишься на ногах.
— Я иду за крыской по-любому, она нас не дождётся и сама пойдёт. Где мы тогда Рысю искать будем? А, может, мы опоздаем как раз на то время, что сейчас треплемся? — нервно проговорил Кирилл.
— Согласен, — кивнул Тир и принялся будить Парда.
Несколько минут они потратили, чтобы забрать свои вещи, на которые боевики Шумахера, как это ни странно, действительно не позарились. Отдав ключи Квадрату и поблагодарив его, ребята взвалили рюкзаки на спины и отпустили крыску, которая всё это время металась по плечу Тира. Умная зверушка, как будто понимала необходимость остановки. Она спокойно дала поймать себя и накормить, а потом, спрыгнув на «землю», резво помчалась в тоннель, ведущий к «Парку Победы». Об участи Рыси никто и ничего прояснить им не мог. Из живых в «Тихом пристанище» остался только немой, сидящий возле трупа Серафимы и не реагирующий ни на что. Забитая служанка оказалась тем телом, которое так напугало ребят при осмотре не переживших крысиное нашествие. С ней же пропал и Янус, видимо, получавший от неё нехитрые мужские утехи где-то вдали от спасительного вагона.
Ещё через несколько минут мечущийся свет факелов «Тихого пристанища» окончательно исчез из жизни путешественников.
Рыся широко открыла глаза и села. Травка, хрипло продавливая воздух через отёкшее горло, завозилась рядом. В замке поворачивался ключ. Каждый раз, слыша этот звук, Рыся безотчётно надеялась, что это — ребята пришли их спасать. Но каждый раз это были либо Серафима в сопровождении верного немого, либо пришибленная служанка, за которой, как приклеенный, таскался Янус. Они приносили воду, еду и забирали нужные им продукты, поскольку девочки оказались спрятаны в кладовой гостиницы. Вчера вот даже расщедрились на целое ведро воды — помыться и на одежду — переодеться. Рыся, как могла, помогала больной Травке, которая молча и мрачно строила какие-то одной ей известные планы. Вот когда пригодился язык, созданный Рысей для Тира. Травка, нажимая на определённые места ладоней собеседницы, могла сообщить Рысе, что угодно, не утруждая больное горло. После того, как Травку еле откачали перестаравшиеся демонстраторы последствий Тирова неповиновения, горло у девушки отекло так, что глотать она не могла совершенно. Только в последний приход Серафимы, когда ей принесли жидкий бульон неизвестного происхождения, она смогла протолкнуть в себя немного, преодолевая саднящую боль. Рыся, как могла, старалась развлечь ослабевшую от голода и совершенно слепую в темноте зеленокожую подругу.
