Даже сейчас, вспоминая этот поцелуй, Клер чувствовала томление в груди. Плечи ее расслабились, и сумка, перекинутая через плечо, упала на пол. Она наклонилась, чтобы ее поднять, и в эту минуту какой-то мужчина пришел ей на помощь.
Клер выпрямилась, взглянула на него, и вежливая улыбка благодарности исчезла с ее лица. Она заморгала глазами, и сумка снова упала.
— Итан!
— Привет, Клер. Я не был уверен, что застану тебя.
Она кивнула головой на монитор.
— Вылет откладывается. А что ты делаешь здесь?
Приземлился самолет, и их окружил поток пассажиров.
— Мы можем где-нибудь поговорить?
— Конечно.
Он поднял сумку, но Клер отобрала ее у него и перекинула через плечо.
— Спасибо, я понесу ее сама.
Итан внимательно посмотрел на нее. Этот простой жест наглядно говорил о том, что перед ним — совсем другая Клер. Тогда он любил беззащитную девушку, которую надо было опекать. А теперь ему стали нравиться ее независимость, самодостаточность.
Они нашли уединенный столик в ресторане аэропорта.
— Я тоже хочу кое-что тебе вернуть, — сказал он.
Ее глаза расширились от удивления. Под светом лампы в них мерцали золотистые огоньки.
— Все, что я давала тебе, было подарком, Итан. Мне ничего не надо возвращать обратно.
— Я мог сказать тебе то же самое насчет кольца.
— Оно не было подарком, — сказала она мягко.
— А чем же оно было?
— Оно было… символом обещания, а я его не сдержала.
Итан помолчал секунду оценивая искренность ее слов.
— Я тоже не сдержал своего обещания, — признался он наконец.
Клер не ответила, но искорки в ее глазах вспыхнули еще ярче. Итан не хотел догадываться об их значении. Молчание затянулось, Итан кашлянул.
— Формально это принадлежит твоему отцу.
Он достал из портмоне маленький сверток, развернул выцветшую бумагу и передал чек Клер. Он видел, как изменилось выражение ее лица: удивление сменилось изумлением, затем — неверием. Он не ожидал подобной реакции.
— О, боже мой! Но я думала… — Она поднесла руку к лицу и на секунду прикрыла глаза. — Ты его не использовал.
Итан нахмурился.
— Конечно, не использовал. Я думал, ты знаешь об этом. Черт возьми, разве Самнер не сказал тебе об этом?
— Я… я… — больше она не могла выговорить ни слова.
— Ты могла бы спросить меня, Клер. Просто спросить, дьявол тебя побери. — Он злился — и на Клер, и на сложившуюся ситуацию.
— Ты держал чек в руке, когда я уходила, — пролепетала она. — Я думала… что ты не отказался от него. Ты так хотел стать самостоятельным… Тебе следовало бросить чек в лицо моему отцу, но ты не сделал этого.
— Твой отец сразил меня известием о том, что ты помолвлена с Эштоном, — сказал Итан, криво усмехнувшись. — Дьявольщина! Я не думал, что ты поверишь в то, что я взял деньги твоего отца. — Он откинулся на спинку кресла.
Секунду помолчав, Клер грустно усмехнулась и мягко произнесла:
— Ты не обналичил чек.
Итан выпрямился.
— А ты никогда не обручалась с Эштоном Бьюмоном. — На его лице появилась слабая улыбка, но сразу же исчезла. Ничего не изменилось: Клер использовала его. И нельзя было вернуть те десять лет, которые сделали их чужими людьми.
«Вниманию пассажиров рейса 742! Начинается посадка на самолет, следующий в Чикаго».
— Это мой рейс, — сказала Клер.
Итан кивнул, затем взглянул на свою бывшую жену, и в голове у него возникло множество новых вопросов. Он размышлял над ответами, провожая Клер до стойки регистрации.
Подойдя к металлоискателю, она оглянулась.
— Похоже, мы снова прощаемся. — Она улыбнулась ему и тихо проговорила: — Я рада была узнать насчет этого чека, Итан. И я сожалею — очень сожалею, — что не узнала об этом раньше.
— И я тоже. Насчет Эштона. В любом случае мне надо было спросить тебя об этом.
Улыбка ее стала задумчивой.
— Мы смогли бы избежать многих неприятностей, если бы нашли общий язык.
— Возможно. — Итан потер рукой затылок и задумался о том, сохранился ли бы их брак, если бы они с самого начала были откровенны друг с другом. Но затем он вспомнил один неопровержимый факт. — Ты использовала меня.
— Да, — она дотронулась до его руки, — но не совсем.
В бизнесе Итан полагался на внутреннее чутье и предшествующий опыт, и они никогда не подводили его. Но в этом случае они противоречили друг другу. Пусть она уходит, сказал ему его разум, не надо ворошить прошлое. Итан решил следовать своему внутреннему чутью.
