— Следуй за мной.
Она провела меня в комнату, предназначенную для привратника. На мое счастье, самого привратника в монастыре не было, поскольку ему нечем было платить.
— Я недолго буду подвергать опасности вас и вашу обитель.
— Здесь тебе ничто не угрожает, — сказала она с улыбкой и удалилась.
Я подошел к окну. Отсюда привратник мог бы наблюдать за тем, кто подходит к воротам. Как и другие окна на первом этаже, оно было забрано решеткой. Отогнув один из ржавых прутьев, я смог довольно легко оказаться снаружи. Итак, дверь оставалась запертой, а я имел возможность уходить и возвращаться незамеченным.
Мне во что бы то ни стало нужно было добраться до своего тайника. А главное, мне не терпелось узнать, удалось ли донье Анне уговорить маркиза перенести день свадьбы. Ноги сами несли меня домой, ведь голубка с письмом прилетит именно туда.
Силы понемногу вернулись ко мне, и я отправился в город. Упершись ногами в бочку и цепляясь за фонарный столб, я влез сначала на балкон, а потом на крышу одного из домов. Там, ближе к небу, я чувствовал себя гораздо увереннее, чем на земле, и, перепрыгивая с крыши на крышу, добрался до своего дома. Надежда придавала мне силы и притупляла боль. Затаившись на одной из крыш напротив своего дома, я внимательно осмотрелся, нет ли поблизости шпионов инквизиции, поджидающих моего появления. Возможно, их еще не успели подослать, но, скорее всего, в настоящий момент меня разыскивали где угодно, но не возле этого дома. Трудно было себе представить, что беглец вернется именно туда, где подстерегает его наибольшая опасность. Я осторожно проник в свои комнаты и в первую очередь отыскал шпагу и кинжал.
Кристобаля я обнаружил в его каморке. Мой слуга безутешно рыдал, вероятно, оплакивая мою кончину, а может быть, тот факт, что остался безработным.
— Кристобаль, — тихонько прошептал я.
Он вздрогнул и посмотрел на меня так, будто увидел привидение.
— Я сбежал. Я жив.
Его лицо, перекосившееся от ужаса, постепенно принимало нормальное выражение, а из груди вырвался вздох радости и облегчения. Я бесконечно доверял Кристобалю, как доверял во время дуэли своей правой руке, и потому посвятил его в свои планы.
— Отыщи таверну напротив монастыря Сан-Хосе дель Кармен и сними там комнату. Туда же отвезешь мой сундук.
— Слушаюсь, господин.
— Да, вот еще… Я хочу, чтобы ты узнал, стала ли донья Анна нынче вечером женой маркиза или венчание было отложено. Когда выяснишь это, ступай вниз по улице и напевай себе под нос, а я буду выглядывать из своего убежища на крыше. Если венчание состоялось, покажешь мне один палец, если нет — два пальца.
— Хозяин… — Кристобаль был явно сбит с толку.
— Что такое? — нетерпеливо спросил я.
— Я… я не умею петь.
В этот момент мне ужасно захотелось стукнуть его по голове.
— А свистеть ты умеешь?
— Да, — серьезно ответил он.
— Очень хорошо, тогда свисти. Когда мы окажемся в безопасности, ты в первую очередь научишься петь. А теперь ступай!
Кристобаль ушел, а я постарался скрыть следы своего посещения и аккуратно задвинул за собою гобелен, прикрывающий вход на потайную лестницу. На крыше соседнего дома я устроил наблюдательный пункт и приготовился ожидать условного свиста и возвращения почтовой голубки. Кроме того, отсюда я мог вовремя заметить появление солдат инквизиции.
Я знал, что, несмотря на все предосторожности, подвергаю себя смертельной опасности. Однако выбор был сделан, моя жизнь поставлена на карту, и единственное, что мне оставалось — это ждать письма от доньи Анны, чтобы узнать, согласится ли она подарить мне свою любовь и бежать со мною.
Всю ночь и весь следующий день, подобно зверю, запертому в клетке, я не сомкнул глаз в ожидании. Вожделение побуждает нас к действию, но любовь требует бесконечного терпения. Наконец, я услышал свист. Осторожно выглянув с крыши, я увидел Кристобаля. Мое сердце замерло, и эти несколько секунд показались мне самыми долгими в моей жизни. Слуга вытянул два пальца. Значит, у меня все еще оставался шанс.
Снова спускалась ночь. За минувшие сутки я съел лишь несколько фруктов, которые по дороге к дому умудрился стащить с лотка уличного торговца. Как это ни печально, мне снова пришлось опуститься до воровства. Денег у меня при себе не было, а кроме того, встречаться с людьми — означало подвергать себя лишней опасности. Теперь мне ничего не оставалось, кроме как терпеть голод до самой поездки в Санлукар.
