Он умолк, когда Банколен потянулся к перчаткам. Детектив тщательно их рассматривал, поднеся близко к лампе. Глаза его расширились, потом вдруг внимательно прищурились на ладонь правой перчатки. Перчатки из превосходной лайки, отделанные замшей. Кончики пальцев, включая большой, испачканы черной пылью; посреди ладони широкая полоса.
Банколен поднял глаза, в ошеломлении неподвижно уставился куда-то в дальнюю даль, челюсть у него отвисла.
- Проклятье!- буркнул он.- Неужели возможно...
- Что, сэр?
- У меня нет оснований поверить,- бормотал про себя Банколен,- и все-таки лишь при этом могут остаться такие следы. Да, все совпадает! Даже тень совпадает!- Он резко повернулся ко мне: - Джефф, вспомните! Аль-Мульк выходил из клуба вчера вечером в этих перчатках?
- Да,- подтвердил я,- хорошо помню, да.
- Вы не заметили, правая уже была испачкана?
Я восстановил картину в памяти, вспомнил, как аль-Мульк поднял руку в смешном протестующем жесте, выставив ладонью вперед правую руку в перчатке...
- Нет,- сказал я.- Она была абсолютно чиста.
- В чем вообще дело, сэр?- поинтересовался Толбот.
- Потерпите, инспектор. Я пока не уверен в своей правоте. Аль-Мульк был в перчатках? Конечно. Вот чем они интересны. О, благословенная мода! О, истинный денди! Он был в перчатках!- Француз бросил перчатку на стол и откинулся в кресле, удовлетворенно кивая.- Нет, инспектор! Вы не услышите ни единого слова, пока я его не докажу или не опровергну, а вы, сэр Джон, угостите меня лучшим обедом во всем Лондоне... Ну, инспектор, есть у нас еще факты?
Толбот смотрел на него подозрительно, играя напряженными желваками на квадратных скулах; даже его кривой нос выражал подозрительность.
- Здесь у нас, сэр,- торжественно заявил он,- подобные вещи не поощряются...- И сразу же спохватился: - Ну ладно. Цветочная картонка...
- Кстати,- пробормотал Банколен,- что было в цветочной коробке?
- Полагаю, не слишком рискованно предположить, что цветы,- усмехнулся сэр Джон.
- Да, понятно, но кто-нибудь заглянуть потрудился?
Толбот весьма суетливо принялся резать бумагу столовым ножом. Упаковочная бумага шуршала, потом инспектор с облегчением откинулся, толкнув коробку к Банколену.
- Цветы,- объявил он.
- Точнее сказать, орхидеи,- уточнил Банколен, приподнимая коробку.Южноафриканский сорт под названием "Золотая бабочка". Черт возьми! Это букет для корсажа!
Последовала пауза, во время которой он озадаченно смотрел на содержимое коробки.
- Значит, заказ сделал человек не светский! Я сам редко вращаюсь в обществе, но, если заказываю букет для дамского корсажа, точно знаю, что цветочник пошлет его ей. Я сам не стану его доставлять. Тут что-то не то...Он щелкнул пальцами.- И тоже совпадает! Толбот, вы в магазин звонили?
- Да. Там помнят Этот заказ. Господин аль-Мульк позвонил вчера в начале дня и заказал букет для корсажа. Им тоже показалось странным, что он не велел посылать букет даме, просто приказал выполнять его распоряжения, черт возьми, или что-то вроде того. Говорят, голос звучал простуженно.
- И потом заехал за орхидеями?
- Кто-то заезжал. Кто - в магазине не помнят. Там только пара служащих знает аль-Мулька в лицо. Приняли за слугу. Высокий мужчина с поднятым воротником. Пришел часа в два, в два пятнадцать.
- В любом случае не аль-Мульк. М-м-м... Вы слуг на этот счет расспрашивали?
- Швейцар клянется, что в клубе подобного поручения никому не давали, если это не кто-нибудь из прислуги аль-Мулька,- ответил инспектор.- Может быть, Грэффин.
- А француз-камердинер?
- Он рано утром уехал в Париж.
Банколен кивнул с непонятной улыбкой.
- Да,- молвил он,- да. Лучше бы нам пригласить на минуточку Грэффина...
Видно, Грэффин был где-то внизу, потому что явился немедленно, как только за ним послали официанта. Был почти трезв, ворочал длинной изогнутой шеей, наимерзейшим образом похожей на индюшачью. Лицо в пятнах, руки тряслись.
- Доброе утро, джентльмены,- хрипло каркнул он. Мутные глаза взглянули на нас, опустились, снова взглянули, опять отвернулись. Он так дрожал, что зубы стучали, но старался сдержаться, изо всех сил вцепившись в сиденье стула.
