***
А в это время далеко на севере холодные залы Обители ветров наполнялись жутким звуком. Золотокрылый грифон скреб когтями гранит пола. Из-под когтей сыпалась огненная крошка.
Трон был пуст. Хозяин Обители ветров пропал, и после его исчезновения случилось много непоправимого.
Неожиданно в залы влетел буран. Воздух наполнился мириадами ледяных иголок, слой снега покрыл пол, стены, колонны, лепнину под сводами.
– Где мой брат? – прогремел голос появившегося из бурана Крачуна, грозного старика в белоснежной шубе с большими каплями бурой крови и шапке-мурмолке. В руке он держал посох, от которого исходило режущее глаз сияние. Трудно было оценить истинный рост колдуна, ибо пространство сминалось, и невозможно было верить ощущениям.
Грифон, казалось, не обратил на него внимания и продолжал разбивать гранит подле трона. Снег вокруг него таял.
Крачун подошел к трону, упал рядом с ним на колени и закричал в припадке:
– Куда ты делся, Стрый?! Я схожу с ума, мне нужна твоя помощь. Услышь меня. Вернись!
Но трон оставался пуст, лишь грифон как заведенный выбивал когтями из гранита крошку. Старик направил на него невидящий взор, встал и потряс своим посохом. Буран усилился, и он пропал в нем. Но перед этим успел выкрикнуть:
– Так пусть вас всех пожрет Ледяная ярость, а с ней тьма и безумие, как меня съедает моя боль! Пределы нарушены! Печати сорваны! Пророчество обернется проклятием!
Глава 4. Вот и познакомились
Низина звенела мошкарой. Сказывалась близость болот, рта не открыть, чтобы не залетел мелкий кровопийца. После встречи с Лешим минуло несколько дней. Без провизии, оставленной вредным старикашкой себе, с едой было не очень. Бортничество не помогло, найденный улей оказался пустым, только ленивые пчелышевелились внутри. Брусника стояла белой, а терять время на охоту было нельзя. Время поджимало — королевское войско шло, в отличие от него, по прямой, по тракту. Если уж со Смолянкой не получилось, то он рассчитывал первым добраться до Княжего града. И тогда будет время выполнить задуманное: кое-кого увидеть, кое-кому посмотреть в глаза.
Мужчина провел рукой по лицу, слишком заросшему для него вчерашнего и такому привычному для него нынешнего. Затем положилладонь на рукоять своего меча. На душе немного полегчало. Меч — единственное свидетельство того, кем он когда-то был. Все остальное утеряно, все, кроме меча и его жизни. Он его сохранил. И меч хранил его. Убивец – так называл его пастух-проводник, боялся, но называл. И был прав: убивать он умел.
Впрочем, расслабляться не следовало. Паренек уже не раз выделывал кренделя, так что невольно начнешь задумываться при виде такого, например: тропинка уткнулась в деревянный столб, чье навершие увенчивали три человеческих черепа, лишенных плоти и с выклеванными глазами. На лбу одного из черепов пристроился крупный паук, на других виднелись трещины. С колдовством приходилось сталкиваться не раз, и каждый раз после оставался горький осадочек. Рубежцы же, казалось, притягивали к себе колдовство. Один Леший чего только стоил!
— Так и должно? – поинтересовался он успутника. Тот, как часто с ним бывало, вздрогнул. Что же он такой нервный? Да и выглядел не очень: рана на плече, залепленная живицей, кровоточила, левая рука отнималась, и, как всегда, хмур и весь в себе.
– Нет, раньше здесь были Чуры, – ответил проводник, отгоняя здоровой рукой оводов. Те отлетели и тут же вернулись.
– Теперь, смотрю, покровители сменились, — усмехнулся мужчина. Эти леса оказались пустынными, но не пустыми. Причем нежити в них встречалось гораздо больше, чем обычных людей. А люди, взять хотя бы этого пастуха, с теми еще странностями.
— Так и время лихое. Пойдем скорее, мне худится и есть очень хочется, — устало произнес проводник и заторопился по тропинке вперед.
Глядя ему в спину, мужчина не в первый раз пожалел, что вытащил этого глуповатого паренька из-под носа хмыря, надо было оставить его у трупа той девушки, ненадолго он бы ее пережил. Не все ценят добрые дела, а многие их и не замечают. С другой стороны, он явно не ради благодарности его спасал: пусть тот потом и травил его, и пытался настроить против него Лешего, сам бы он дольше обходил местные топи и ловушки.
