Герберт Саймон [Simon, 1947; Саймон, Марш, 1974] первоначально называл эту стратегию превращения краткосрочного выживания в долгосрочный успех «достаточностью». Это слово было придумано в контексте описания интеллекта, демонстрируемого организациями, которые постоянно допускают ошибки в своих решениях, но не утрачивают из-за этого легитимного статуса рациональных корпоративных агентов. Ключевая черта таких организаций состоит в том, что они контролируют собственный нарратив. Их считают верховным авторитетом в вопросе о том, как интерпретировать их историю, полную заблуждений. То же самое относится и к науке как коллективному предприятию. Влиятельный историк и философ науки Томас Кун [Kuhn, 1970; Кун, 1974] связывал привлекательность науки для самих ученых и широкой публики с ее довольно убедительной и в то же время систематической интерпретацией заблуждения как инструмента поиска некоей большей истины. Кун также показывал, хотя и небесспорно, что наука, представляя саму себя в качестве прогрессивного проекта, требует регулярного «оруэлловского» переписывания собственной истории. В частности, неожиданные открытия и результаты, которые некогда считались аномалиями, если не откровенными ошибками, теперь могут рассматриваться в качестве предвестников революционных изменений. Легкость, с которой промахи в официальных историях науки можно превратить в добродетели, так что наука, что бы она ни делала, всегда, как кажется, приходит к истине, выступает характерным признаком такого понимания мира, которое свойственно постистине.
В следующем разделе рассматриваются основные эпистемологические вопросы прогнозирования. В их числе проблема эпистемического смысла предсказания и значимости прошлого для будущего. Далее в главе рассматриваются работы наиболее амбициозного теоретика и исследователя прогнозирования наших дней – американского специалиста по политической психологии Филипа Тетлока. Он изучает предсказание в качестве экспертного навыка, который можно научно оценивать и корректировать. Однако его исследования задают еще и план общей критики экспертизы в целом. Тетлок предлагает на рассмотрение экспертам контрфактические сценарии («табуированные сюжеты»), далекие от их эпистемических зон комфорта, то есть возможности, реализация которых считается крайне маловероятной или нежелательной. Тетлок относит такие сценарии к классу «мыслить немыслимое», каковой отсылает к названию знаменитой работы Германа Кана 1962 г., посвященной перспективам выживания в локальной ядерной войне. Эта интеллектуальная стратегия исторически привела к радикальным последствиям в области и знания, и морали, расширив наше представление о том, что вообще может быть осуществлено на практике. В последние годы Тетлок предложил понятие «суперпрогнозирование», описывая прогнозирование в качестве итеративной деятельности, соотносимой с общей долгосрочной стратегией. Эта идея, подхваченная у военных, помогает раскрыть социальную психологию, скрывающуюся за успешным прогнозированием, которое опирается на способность справляться с нежелательными результатами и даже наживаться на них. Речь идет о «формировании адаптивных предпочтений». Эта стратегия, если довести ее до логического завершения, позволяет привить такую нормативную установку по отношению к миру, которую я окрестил форсированным правлением.
Предсказание: значимость прошлого для будущего
Основным элементом прогнозирования является предсказание, которое выполняет три эпистемические функции. Первая связана с нашим отношением к собственному мозгу, вторая – с нашим отношением к среде, а третья – с нашим отношением к будущему.
Первая эпистемическая функция предсказания заключается в том, чтобы развить и укрепить обычные мозговые процессы. Собственно, предсказания заставляют нас симулировать определенное состояние реального мира, то есть будущее, которое достаточно удалено от настоящего, а потому, строго говоря, является непознаваемым. Это довольно специфическая задача для наших обычных способностей постижения мира, который представляется в качестве горизонта возможностей, в разной степени реализуемых по мере нашего продвижения в пространстве и во времени, причем такой горизонт постоянно обновляется в соответствии с внешними сигналами. Подвижность горизонта наших ожиданий помогает, в свою очередь, объяснить ту легкость, с которой меняются наши воспоминания и фантазии. Эгон Брунсвик, венский психолог (позже работавший в Беркли), бывший также верным последователем логических позитивистов в области психологии, истолковал эту подвижность в качестве основополагающей идеи своей дисциплины [Hammond, Stewart, 2001]. Однако недавние исследования нейронных моделей мозга показали, что подвижность, как ее понимал Брунсвик, скорее, должна пониматься в смысле способности к заблуждению. Благодаря сочетанию генетической детерминации и предшествующего опыта мозг, как считается сегодня, запрограммирован видеть мир более предсказуемым, чем он есть на самом деле. И словно бы в подтверждение идей Поппера
