— Ну, а Секулич в Эстергоме?
— Н-да. Клянется, что послезавтра все доставит.
— Этот слов на ветер не бросает.
— Да, кажется. На него я тоже надеюсь.
— Значит, завтра уж никуда не поедешь?
— Как не поеду? Опять в Вац покачу, да и в Дорог нужно.
— Выходит, Ферко опять в мастерской сидеть…
Муж кивнул головой.
— Уж как-нибудь посидит… при его-то трудах не надорвется.
— Ну что ты, право! Знаешь ведь, учится он.
— Учится! — отмахнулся муж. — Все равно не попадет в институт, чего зря и стараться!
— На этот раз, говорит, попадет непременно.
— Он и в прошлом году говорил так же.
— Когда-никогда, а удастся!
Жена довязала ряд, встала, вышла на кухню. Когда же, подогрев ужин, вернулась, то так и обомлела: муж, как и прежде, стоял в углу комнаты, не шевелясь, устремив взгляд на ковер. Телевизор орал чуть ли не на полную мощь, очевидно, пока она была на кухне, муж включил звук, но актеры и теперь старались лишь для себя.
Она быстро постелила скатерку, поставила ужин на стол, приглушила звук и подошла к мужу.
— Что-то случилось, Ферике?
— Говорю же, ничего. Просто я выдохся. Целый день в машине, скользко. Иной раз так занесет, словно лыжи под тобой, не колеса… Из колдобины в колдобину! А вечером в довершение еще и туман… Черт-те что: дождь и туман сразу! И рука весь день ноет, спасу нет, попробуй-ка с больной рукою эту чертову баранку крутить… да по такой дороге. Добавь еще ко всему, что правая фара у меня, только мост Тахи проехал, — чирк, и нету!
Глаза у жены округлились.
— С одной фарой доехал?
— Именно.
— Милиция? Не заметили?
Муж удовлетворенно засмеялся.
— В этакую-то непогодь?
Жена все приглядывалась к нему: нет, что-то с ним неладно.
— Так в чем же дело? Что случилось-то?
— Сказано, ничего. Я лягу.
— Так вот же ужин!
Муж бросил взгляд на стол.
— Что там?
— Отбивная под хреном. Как ты любишь.
— Что-то и есть не хочется покуда.
— Обедал-то хоть как следует?
— А! В Ваце яичницу проглотил, можно сказать, на ходу…
— Ну, если так, изволь ужинать! Куда это годится! С рассвета на ногах, да не пивши, не евши! Чем это кончится?!
Муж сел, переложил мясо себе на тарелку, отрезал кусочек, нехотя стал жевать.
— Вкусно, Ферике?
— Угу… только вот, говорю, аппетита нет.
— Может, сперва глоточек вина…
Муж скривился.
— А, глядеть на него тошно! Вечные эти выпивки, да на пустой желудок — ну-ка, пропустим еще по одной, ну, еще по одной… Значит, кореш, как уговорились, на той неделе. Ну, опрокинули! Уж вы не забудьте: два центнера, не меньше… Ох, и муторно же иной раз! Черт бы побрал мое ремесло!
— Так иначе ведь дело не идет.
— То-то и оно. Когда есть заказ, нету сырья, а есть сырье — заказов нет, хоть закрывай лавочку… Богом проклятое ремесло!
Жена улыбнулась.
— Ну-ну… Вот этого никак уж не скажешь. За десять лет вон как мы оперились!
Муж кивнул, соглашаясь: что верно, то верно. Еще несколько минут жевал молча, потом, не съев и половины отбивной, отложил нож.
— Вот теперь дай вина глотнуть.
— Сыт, Ферике?
— Сыт.
На этот раз затянулся он с удовольствием и жадно выкурил сигарету до конца. Между делом выпил стакан вина.
— Черт бы побрал этот проклятущий туман… И фару, чтоб ее… Вот хоть поклясться: понятия не имею, на что я там наехал.
Жена так и обмерла:
— Как ты сказал?
Муж передернул плечами.
— Говорю, наехал на что-то, ясно? Ну, чего всполошилась?
— Господи помилуй! И что дальше-то?
— А что дальше? Ничего!
— Фара тогда и погасла?
— Да нет же! Сказал ведь: сразу за мостом Тахи. Оттого, верно, и беда вся: приняли за мотоцикл, должно быть, с одной-то фарой…
Жена схватилась за виски.
— Но, Ферике, как же так… ну, нет, на что ты наехал?!
— Почем я знаю. У бога лучше спроси. Из-за проклятого тумана шел я на скорости сорок — сорок пять километров, не больше, оно и счастье еще, что так… Вдруг, чувствую, словно в мягкое во что-то ткнулся, этакий глухой удар, знаешь, ну, совсем мягкий… «дворники» перед глазами мельтешат, дождь хлещет, по ветровому стеклу прямо ручьит текут, да еще туман. Носа машины не видно, господь свидетель. Случилось-то оно примерно за полкилометра до поселковых фонарей, в кромешной тьме: на шоссе фонари и нынче, само собой, не горели… От первой же капли дождя выходят из строя!
