— Прошу прощения за то, что прерываю лекцию по метафизике, но тебе стоит прислушаться ко мне. Будь начеку, Роза. От тебя очень многое зависит. Не позволяй своему любимчику помешать вам выяснить то, что известно Соне.
— Но он прав! — воскликнула я. — Прошло всего пять минут! То, что она пережила… что они оба пережили… это грандиозно. Полное изменение жизни, буквально. Он тоже не сразу пришел в себя, даже не сразу осознал, что спасен. Освоившись с этой мыслью, Соня поможет нам.
— Ты уверена? — Он прищурился. — Она и впрямь думает, что спасена? Не забывай: Беликова превратили в стригоя против воли. С ней другой случай.
— Ч-что вы хотите сказать? Что она снова попытается стать стригоем?
— Я говорю вот что: поторопитесь с получением ответов. И не оставляйте ее одну.
Виктор удалился на кухню и вскоре вернулся со стаканом воды. Роберт жадно выпил ее, после чего крепко уснул. Я вздохнула и прислонилась к стене рядом с Сидни, чувствуя себя совершенно измотанной.
— Что теперь? — спросила Сидни.
Я покачала головой.
— Не знаю. Будем ждать, наверное.
Чуть позже вернулся Дмитрий и бросил взгляд на Роберта.
— Она тоже спит. Трансформация… Это очень тяжело.
Вид у него был измученный; хотелось бы знать, какие воспоминания одолевают его сейчас. О том, как он вернулся к жизни? О том, как был стригоем?
— Не думаю, что стоит оставлять Соню одну, — сказала я, заметив краем глаза ухмылку Виктора. — Кто-то должен оставаться с ней на случай, если она проснется. Возможно, она не будет понимать, что происходит.
Дмитрий несколько мгновений молча, пристально вглядывался в мое лицо. Он слишком хорошо меня знал, чтобы догадаться — на уме у меня что-то еще. По счастью, обнаружить брешь в логике моих рассуждений ему не удалось.
— Ты права. Не возражаешь посидеть с ней? — спросил он Сидни.
Я старалась подыскать нужные слова. Нет-нет, не Сидни! С ней должен быть тот, кто способен дать ей отпор — на всякий случай. Сидни, видимо, догадалась о возникшей у меня проблеме и избавила от необходимости лгать Дмитрию — или от того, чтобы сказать ему правду о своих тревогах.
— Она незнакома со мной, и неизвестно, как поведет себя, когда проснется и увидит меня. Кроме того… — На лице Сидни возникло выражение отвращения, столь характерное для алхимиков. — Я, по правде говоря, не могу чувствовать себя спокойно с тем, кто пять минут назад был монстром.
— Она не стригой! — воскликнул Дмитрий. — Она полностью, абсолютно морой!
Даже меня немного напугала резкость в его голосе, однако его реакция не удивила меня. Ему самому было очень нелегко убедить всех, что он снова стал прежним.
— Знаю, в это трудно поверить, — добавил он уже мягче, — но она действительно изменилась.
— Я побуду с ней, — предложила я.
— Нет-нет. — Дмитрий покачал головой. — Сидни права в одном: Соня может почувствовать себя сбитой с толку. Лучше побыть с ней тому, кто хорошо понимает, что произошло.
Я хотела было возразить, что по-настоящему Соня знает только меня, но потом решила, что, пожалуй, останусь с братьями. Сейчас они выглядели безвредными, но я не доверяла им. Дмитрий, по-видимому, тоже. Он подошел ко мне и прошептал на ухо:
— Не спускай с них глаз. Сейчас Роберту плохо, но он может оправиться быстрее, чем мы думаем.
— Знаю.
Он сделал несколько шагов, но потом остановился, обернулся и посмотрел на меня задумчиво и даже с каким-то благоговением.
— Роза?
— Да?
— То же самое… То же самое было и когда Лисса изменила меня?
— Более или менее.
— Я не отдавал себе отчета… Это было… — Казалось, он с трудом подыскивает слова, что было очень не похоже на него. — То, как свет залил комнату… То, как Соня изменилась… Увидеть, как из смерти возникает жизнь… Это было…
— Прекрасно?
Он кивнул.
— Обретенную таким образом жизнь… нельзя тратить впустую.
— Да, нельзя, — согласилась я.
Я заметила — что-то в нем изменилось. Совсем немного, ну как тогда, в проулке, но я понимала, что ужас его прежнего стригойского существования давит на него чуточку меньше.
Больше он ничего не добавил. Я провожала его взглядом, пока он уходил. Поскольку делать было нечего, Сидни уселась на полу, скрестив ноги и положив на колени книгу. Закрытую — чувствовалось, что мысли алхимика витают где-то далеко. Виктор тем временем опустился в кресло и откинулся на спинку. Он выглядел не так плохо, как Роберт, но чувствовалось, что оба брата сильно устали. Это хорошо. Чем дольше они будут оставаться не в форме, тем лучше для нас. Я принесла из кухни кресло и тоже села. Все было спокойно.
