— Что ты делаешь? — воскликнула она. — Не отпускай ее!
Дмитрий не обращал внимания на Сидни, и я удержала ее, потянув назад.
— Все в порядке, все в порядке, — сказала я. На протяжении всей этой операции Сидни была стабилизирующим фактором, и я не могла допустить, чтобы от волнения она утратила контроль над собой. — Она больше не стригой. Посмотри на нее. Она морой.
Сидни медленно покачала головой.
— Это невозможно. Я видела, как она вела себя совсем недавно.
— То же самое произошло и с Дмитрием. В точности то же самое. Ты ведь не считаешь его стригоем? Ты доверяешь ему.
Я отпустила Сидни, и она осталась на месте, настороженно глядя на Соню.
Я поглядела на братьев и поняла, что, возможно, с ними дело обстояло хуже, чем казалось. Роберт, однозначно не стригой, был почти так же мертвенно-бледен, как они. Глаза пусты, из приоткрытого рта сочилась слюна. Скорее всего, возвращение стригоя к жизни обошлось ему дороже, чем я предполагала. Вроде бы он заколол Соню как профессионал, но, очевидно, возникли побочные эффекты. Виктор, пытаясь поддержать брата, бормотал успокаивающие, подбадривающие слова. А на лице Виктора… Я никогда не видела у него такого выражения сострадания и ужаса. Это плохо вязалось с его однозначно мерзким, отталкивающим образом, прочно закрепившимся в моем сознании. Сейчас он выглядел как обычный человек.
Он поднял на меня взгляд, изогнув губы в горькой улыбке.
— Что, никаких саркастических реплик? А ведь ты должна быть счастлива. Мы дали вам то, что вы желали. Вы собирались задать Соне Карп вопросы? — Он кивнул на нее. — Так спрашивайте. Ее ответы дорого обошлись нам.
— Нет! — воскликнул Дмитрий; он по-прежнему прижимал Соню к себе, но лицо его посуровело. — Вы с ума сошли? Не понимаете, что произошло?
Виктор вскинул брови.
— Почему же? Я заметил.
— Она не в том состоянии, чтобы отвечать на вопросы! Она в шоке. Оставьте ее в покое.
— Нечего вести себя так, будто она тут пострадавшая сторона! — взорвался Виктор.
Он повернулся к брату, помог ему встать и подвел к кушетке. Ноги Роберта дрожали, а потом и вовсе подогнулись; он не сел, а рухнул. Виктор обхватил его рукой.
— С тобой все будет хорошо. Все наладится.
— Правда? — неуверенно спросила я. Выглядел Роберт… очень скверно. Да, вряд ли пользователи духа смогут спасать стригоев в массовом порядке. — Он уже делал это и оправился. И Лисса чувствует себя прекрасно.
— Тогда Роберт был много моложе… как и Василиса сейчас. — Виктор похлопал брата по плечу. — Это не какое-то простое заклинание. Сделать это даже раз — уже грандиозный поступок. А дважды? Мы с тобой знаем, как работает дух, и этот подвиг высасывает силы из тела и разума. Роберт принес вам огромную жертву.
Да, так оно и было, судя по всему.
— Спасибо, Роберт, — сказала я.
Слова с трудом срывались с моих губ. Но Роберт, казалось, их не слышал.
Дмитрий встал, с легкостью держа на руках Соню. Она все еще плакала, правда, уже тише.
— Ей нужно отдохнуть, — угрюмо сказал он. — Поверьте мне, вы понятия не имеете, что сейчас творится у нее внутри.
— Ох, нет, я верю тебе, — ответила я.
— Идиоты! — бросил Виктор. — Вы оба!
Просто чудо, что взгляд Дмитрия не пришпилил его к стене.
— Пока никаких расспросов.
Я кивнула в знак согласия. Когда Лисса обратила Дмитрия, она тоже яростно защищала его. Конечно, Соню изменил не он, но он единственный здесь представлял себе, что она пережила. Я знала — тогда ему было трудно приспособиться к новому состоянию, он чувствовал себя потерянным, сбитым с толку. И это без учета последующей депрессии.
Он быстро прошагал мимо нас, неся Соню в спальню. Проводив их взглядом, Сидни посмотрела на кушетку, где Виктор по-прежнему обнимал брата. Потом она удивленно поглядела на меня.
— Я слышала… но не верила.
— Да я и сама все еще не верю, — сказала я. — Это против всех правил Вселенной.
К моему удивлению, она дотронулась до маленького золотого крестика у себя на шее.
— Некоторые правила выходят далеко за границы Вселенной.
Виктор встал, по-видимому удовлетворенный тем, что Роберт отдыхает. Я напряглась. Чудеса чудесами, но он оставался преступником, которого я намеревалась захватить. Он сделал шаг ко мне и заговорил, понизив голос:
