– Нет, – сказал он, опускаясь на свой стул и допивая из стакана холодный «тамариндо», в котором еще плавали нерастаявшие льдинки. – Ничего не изменилось. Уф-ф… пожалуй, придется еще немного подождать, пока остынет.
– Что ж. Ну, а я собираюсь посетить мужскую комнату. Скотт, возьми мои карты.
Оззи с преувеличенным трудом поднялся со стула и поковылял к находившейся неподалеку двери, тяжело опираясь на трость.
Крейн взял карты, которые старик положил на стол.
– Моя очередь? К мистеру Снейхиверу? Ладно… М-м… у вас есть девятки?
Снейхивер осклабился и дернулся на стуле.
– Идите на рыбалку!
Мавранос указал на остаток колоды, и Крейн взял верхнюю карту. Это оказался валет червей.
– Как насчет… – начал было он.
– Делайте ставку! – возбужденно воскликнул Снейхивер. Немытые волосы упали ему на глаза.
– Ах. Что ж, я… – какой у нас лимит?
– Два.
Крейн криво ухмыльнулся и добавил два кубика сахара в кучку таких же кусочков и «эМэндэМс» посреди стола.
– А валеты у вас есть?
По шоссе пронеслась огромная фура; водитель прибавил газу, и за спиной Крейна задребезжали оконные стекла.
– Идите на рыбалку! – сказал Снейхивер.
Крейн взял верхнюю карту. Это был туз пик, а в следующую секунду за спиной Крейна каким-то образом оказался Оззи.
– Мы уезжаем, – резко сказал старик. – Заканчивать игру не будем. Бросай свою «руку».
Крейн пожал плечами и повиновался. Когда карты упали на столешницу, пиковый туз почти закрыл две другие карты – туза и даму червей.
– Уезжаем немедленно, – дрожащим голосом командовал Оззи. – Сию минуту.
– Ну и ладно! – сказал Снейхивер, собирая карты длинными дрожащими пальцами. – Отлично! И не хотелось вовсе! Уезжайте! Вы мне не нужны!
Мавранос взял Оззи под локоть, потому что старика трясло и он задыхался; Крейн вышел из патио, пятясь задом, глядя на Снейхивера и гадая, есть ли у парня пистолет, или он блефовал. Но Снейхивер, похоже, сразу забыл о них и вдумчиво скручивал из карты кулек, чтобы ссыпать туда конфетки «эМэндэМс» и кубики сахара.
Ветер дул с красневшего запада, он гнал клубы пыли и жалящего кожу песка через стоянку и придавал ей и всему городку Бейкеру облик временного форпоста, который вскоре будет заброшен людьми и перейдет во власть стихий. Крейн смотрел на Оззи, ковылявшего перед ним, такого хрупкого в стариковском костюме, который трепал ветер, и подумал на мгновение, что, на самом деле, Оззи самое место здесь – крохотная измученная фигурка в бескрайнем измученном пространстве.
И если они уедут без старика, Крейн сможет пить пиво сколько душе угодно. То пиво, которое он выпил несколько минут назад, наполняло его желудок приятной прохладой.
Но он заставил себя вспомнить Оззи тех времен, когда они были отцом и сыном – и вспомнить Диану, и то, как Оззи отыскал ее и сделал своей дочерью, сестрой Крейна, – и помог Мавраносу усадить ослабевшего старика на заднее сиденье.
Когда старик устроился, Мавранос захлопнул дверь.
– Ключи.
Крейн нашарил их в кармане и уронил в подставленную ладонь Мавраноса.
– Думаешь, с ним ничего не случится?
Крейн пожал плечами.
– Он решил ехать.
Мавранос кивнул и прищурился туда, где шоссе исчезало за восточным горизонтом. Потом опустил голову и посмотрел на свою тень на асфальте, протянувшуюся на несколько ярдов в ту сторону. Когда же он заговорил, голос его звучал так тихо, что Крейн с трудом разбирал слова за свистом ветра: «…Я покажу тебе нечто иное, / Нежели тень твоя утром, что за тобою шагает, / Или тень твоя вечером, что встает пред тобою; / Я покажу тебе страх в горсти праха».
Крейн знал, что он вновь цитировал Элиота.
Крейн вскарабкался на пассажирское сиденье и плотно закрыл дверь, а Мавранос включил мотор и переключил передачу. Крейн оглянулся на Оззи. Старик запрокинул голову на подголовник сиденья. Глаза его были закрыты, он дышал ртом.
