— Ну таки шо я имею сказать за этих неприятстев, — начал одессит, проводив сиротливым взглядом содержимое капитанского бокала. — Я таки почти не причем. — И, не дожидаясь, пока занесенный командиром кулак обрушится на стол, или того хуже, ему на голову, затараторил:
— Ви имели желаний всё знать за первый бастион, и я пошел тудой, как на свидание. И всё было хорошо, как в заведении у Цили Глайхгевихт (ну ви же помните за ту мадам?), но тут мне дорогу перебегает черная кошка, а следом за ней — Болек Дудка!
— Причем тут кошка?! — не на шутку закипая, зло прошипел Арсенин. — Причем тут Болек Труба?!
— Таки Дудка, — втянув голову в плечи, осторожно уточнил Корено. — Труба — тот порядочный биндюжник и живет себе до Одессы, а Дудка таки здесь! Этот поц имел себе гешефтов с торговли и не имел забот за хлеб и немножечко мяса, зато имел желаний жить шо Сема Рокфеллер и никак иначе! И таки своего добился. Ён собрал кредитов чуть не со всей Одессы и был таков! Даже старик Тартаковский, шо Тартаковский — сам Беня Крик не имел такого гоп-стопа! Умные люди искали того Дудку в Париже, Лондоне и даже Мадриде, а ён сбежал до Африки не знает головной боли за долги!
Устав возмущаться, Коля выхватил из рук Барта кружку с пивом, сделал большой глоток и продолжил.
— Я вижу себе глазами, как этот поц, будто порядочный, идет до церквы, вспоминаю, шо Господь заповедовал изгонять торгующих из храма и шагаю себе тудой. Болек тот еще поц, но не идиёт. Он таки видит меня и понимает, шо жить ему осталось немножко или еще меньше, и устраивает геволт! И пока мы, взяв разбег, шустрили по церкве, шо те зайцы, набежали местные драконы и заимели глупых желаний упечь меня за решетку. Но я ж, на минутку, не Христос, а они таки не Болеслав Карлович[7], и я сказал им слов шоб они взяли на полтона ниже. Таки они сначала сделали себе квадратные глаза, а потом стали делать мне нехорошо!
Войдя в раж, Коля принялся размахиваться руками, наглядно демонстрируя, как он раскидывал полицейских, но, наткнувшись во время очередного пасса на холодный взгляд командира, сник и тихо промямлил:
— А я им…
— А дубинку как умудрился сломать? — пристально глядя на Николая, проворчал Арсенин.
— Она сама сломалась, — виновато пробурчал Корено, осторожно потирая затылок, — о мою голову…
— За что я люблю рассейских деловых, — глядя куда-то вдаль, недовольно дернул щекою Арсенин, — так это за обостренное чувство справедливости. Что б кто-то что-то украл, не поделился и остался безнаказанным? Да ни за что. — Капитан размял папиросу и вновь взглянул на Корено. — Ну а про бастион, ты мне что-нибудь интересное расскажешь, или ты только про долги?
— Я туда не успел, — тоном прогулявшего занятия гимназиста, виновато шмыгнул Коля. — Но я сейчас выпью немножечко… — видя, что в глазах командира вновь разгорается холодная ярость, Корено успокаивающе выставил перед собой ладони и быстро докончил: — чаю! Глоток-другой, Всеслав Романыч, я сбегаю и всё узнаю и за второй бастион, и за первый!
— Не надо никуда бежать, — с трудом разлепив один глаз, простонал Троцкий, — нам и так всё известно…
— О! Радость-то какая! — ненатурально обрадовавшись, всплеснул руками Арсенин. — И пьянчужка наш ожил! Ну а вы где умудрились до положения риз нажраться? А, юноша?!
— С чиновниками из местной управы контракт обмывал, — морщась на каждом слове, выдавил из себя Троцкий. — И, кажется, чуть-чуть перебрал…
— О, Господи! — уже без всякого притворства схватился за голову Арсенин. — Какой еще, к чертям собачьим, контракт?!
— На поставки в армию мяса, — икнул Лева, с трудом сфокусировав взгляд мутных глаз на капитане. — Мы ж сюда насчет мяса договариваться п-п-приехали, вот я и д-д-договорился. Мы чиновникам откат в тридцать процентов, они нам контракт.
Обведя Троцкого и Корено совершенно безумным взглядом, Всеслав тихо зарычал:
— Я вас, мать вашу так и эдак, куда и зачем посылал, якорь вам в печенку? Контракты липовые заключать или обстановку на бастионах разведать?! Мне что теперь, самому там таскаться или Барта с Дато посылать?
— Я… ek verstaan??nie… не есть понимать, что случил… что есть сделал Лева и почему он есть dronk…пьяный? — недоуменно спросил Барт, устав вслушиваться в речь товарищей.
