— Вы вот говорите, отец у меня непутевый. А он, между прочим, работает самым главным директором на золотых приисках!
Ребятишки разинули рты.
— Да ну! Самым главным?
— Совершенно точно. Один человек надежный на днях сказывал, — соврал Ванька. — Живет — будь здоров! Каждый день чай с сахаром пьет.
Ваньке хотелось вытащить отца из грязи, но он только навредил себе. Изумленные ребятишки загудели от такой неожиданной новости. А Васька Сапрыкин вдруг спросил:
— Это что же такое, ребята, получается? Лошадей своих Епифан промотал. Сахар водкой запивает? А мы его сына на колхозных возим? — сказал так и столкнул хвастуна с брички, хлестнул бичом по коням.
Ванька Ермаков до крови рассадил локоть. Превозмогая боль, кинулся за бричкой, чтобы отлупить обидчика. Несколько раз он почти вплотную приближался к ней, пытался схватиться за отводину, но Васька вновь щелкал бичом, лошади вырывались вперед, а Ванька падал лицом в дорожную пыль. Любка Жигурова хотела отобрать у Васьки кнут, поцарапала ему щеку, но так и не смогла справиться с вертким мальчишкой. Поняв, что уставший Ванька не догонит, она сама на ходу соскочила на дорогу, подошла к разгневанному до белого каления Ваньке.
— Не беги, пойдем пешком вместе, — сказала она ему.
Но Ванька со зла оскорбил ее:
— Чо соскочила? Кто тебя просил? Пожалеть хочешь? Иди вон к своему Женьке!
— Ну и пойду! — разозлилась Любка и отвернулась от него.
Прибежав в Ольховку, Ванька завернул на колхозную конюшню и разбил Ваське до крови нос. Васька тоже ему хорошо наподдал, дрались, как петухи. Домой Ванька пришел весь в синяках и царапинах, с подбитым глазом. Узнав, что случилось, мать запричитала:
— Это тебя не Васька с брички столкнул, а твой родитель. Будь он проклят! Сколько горя принес своим детям, ирод окаянный!
После ужина Ванька сказал матери:
— Отца при мне не ругай. Не виноватый он. Поняла?
На другой день Ванька пошел в школу. Зашел, в шестой класс, где учились все его однокашники, с которыми он учился в начальной школе. Но тут его постигла новая неудача. Перед началом урока в класс зашел директор и с недоумением спросил:
— А ты, Ермаков, как в шестом оказался? Через пятый хочешь перепрыгнуть?
Ванька выскочил из класса и так хлопнул дверью, что стекла в окнах зазвенели. Не хватало ему еще с желторотыми в пятом классе сидеть! Такой верзила с сосунками будет якшаться? Была нужда!
Не заходя домой, Ванька побежал в поле. Бежал без оглядки, без передыха. От обиды навертывались слезы. Успокоился только на тракторе. Тракторист Арсенька Говорков сказал ему:
— Держи крепче руль — не пропадешь. Так-то, парень!
Но долго держать руль Ваньке не пришлось. На другой день в бригаду приехал на своей тачанке Жигуров и приказал молодому трактористу немедленно отправляться в школу.
— Марш из бригады! Это из-за тебя, чертенок, начальник политотдела назвал меня загибщиком.
Председатель приказал бригадиру не допускать Ваньку к трактору и в бригаде не кормить. Пришлось Ваньке вернуться в Ольховку, хотя делать ему там, по его мнению, было решительно нечего: в школу он, конечно, но пойдет, а больше заниматься нечем. Загрустил Ванька и впервые, пожалуй, подумал, что родился он, как видно, не под той звездой, под которой надо было родиться.
Поезд шел все дальше и дальше на восток. За раскрытыми дверями теплушки проплыли ровные поля Центральной России, остался позади косматый Урал, привольные сибирские степи. Эшелон пробежал сквозь дремучие таежные дебри, пробился сквозь байкальские тоннели.
Говорили, что бригаду расформируют в глубине России. Где же эта глубина?
Санькина березка уже совсем пожухла, листья пожелтели, не трепещут, как прежде, шуршат, как прошлогодний банный веник. Но Санька ее не выбрасывает: пусть шуршит, все-таки своя, рязанская, хоть и проживала в Германии. Терехин по-прежнему лежит под ней да покуривает трофейные сигареты. Вагонный пол у дверей покрылся опавшими листьями. Разведчики складывают свои пожитки, свертывают шинели, трамбуют вещмешки — готовятся к выгрузке, а Санька не спешит: долго ль голому собраться? Только подпоясаться…
