Обвиняемые в гробовой тишине прошли ближе, остановившись за пятнадцать шагов до судей. А точнее, их остановили конвоиры, грубыми тычками в спины.
– Призываю пресветлую Фидес, богиню верности обещаниям и закону, чтобы она помогала вершить суд, – в унисон провозгласили все судьи. Ничего особенного эта фраза не означала – всего лишь овеянный давними традициями набор звуков в определенном порядке. Светлые и темные боги и богини давным-давно не интересовались ни материальным миром, ни тем более каким-то судом. Но звучало внушительно, если, конечно, слышишь это впервые, а не в сотый раз.
– Дело Алессандро из рода Корто, – звучным, хорошо поставленным голосом объявил Гай. И скосил взгляд на сидящего рядом.
Его лысоватый коллега тут же подхватил:
– Алессандро обвиняется в подстрекательстве мятежа против богоравного потомка Завоевателя, щедрого и мудрого правителя империи Кассили, Анитила III Милостивого…
В это же время старший обвиняемый не отрывал взгляда от верховного судьи. Но сам представитель рода Деодоро демонстративно-скучающе вертел в руках потухшую курительную трубку, разглядывая ее.
– …Для свидетельства по делу вызывается староста деревни во владениях рода Корто.
Из толпы доносчиков и свидетелей выбрался пожилой мужчина простоватого вида, в мятой одежде. Слегка прихрамывая и вообще двигаясь очень осторожно, он мелкими шагами доковылял поближе. И уставился в пол.
– Лено, что с тобой? – не выдержал Алессандро.
Но староста ничего не ответил, лишь ссутулился.
– Итак, Лено, урожденный крестьянин, будучи патриотом нашей империи, дал показания, – невозмутимо продолжил лысоватый судья. – Что глава рода Корто неоднократно хулил нашего императора, заявляя, что Анитил III Милостивый отвратительный правитель. А однажды он даже сумел подслушать, что обвиняемый планирует покушение на правителя. Охваченный беспокойством за нашего императора, он лично приехал в столицу…
Изумление на лице Алессандро исчезло, в отличие от его сына. Корто-старший быстро справился с собой и вонзил пылающий ненавистью взгляд в Гая. Корто-младший краем глаза заметил поведение отца.
– Что это значит? – прошептал юноша.
– А это означает, сын мой, что нас решили изобразить бунтовщиками, – и не думая понижать голоса, ответил Алессандро. – И перед тобой сидит та тварь, которая виновна в этом – это Гай…
Сильный удар сзади прервал его на полуслове.
– Подсудимый, молчите! Вам слово не давали, – рыкнул верховный судья, отрываясь от любимой трубки. – Прошу вас, продолжайте, – кивнул он коллеге, зачитывавшему обращение старосты.
– Так вот, основываясь на показаниях старосты, мы опросили еще несколько жителей окрестных деревень. И Императорский суд с уверенностью может сказать, что Алессандро Корто виновен. Мы лишаем вас и ваших потомков титула и родовых владений. Вы приговариваетесь к казни. Ваш прямой наследник, Кассиус Корто, здесь присутствующий, приговаривается к десяти годам службы в Белой Крепости…
Гудящий гомон человеческих голосов затих. Резко, внезапно. Никогда еще Императорский суд таких приговоров не выносил. Крупные штрафы? Запрет на посещение торжественных мероприятий? Ссылка на далекие острова виновных в кровавом мятеже? Пожизненное содержание в закрытом горном храме? Все это бывало, и не раз. Но казнь аристократа, с одновременным лишением титула и привилегий всех его потомков – вот такого еще не было никогда. Одним приговором, по сути, уничтожался древний род аристократов. Корто осудили как простолюдина, чернь. Причем по смехотворным в судебном деле свидетельствам. Кто такие простолюдины, живущие в селах? По местным меркам – чуть больше, чем никто. Говорящие придатки лопаты, косы, сохи и молотка. У них нет права свидетельствовать против аристократа. Тем более против своего сюзерена – покровителя. То, что начиналось как фарс, неожиданно превратилось в трагедию. Присутствующие в зале простолюдины испуганно притихли. А люди знатного происхождения задумались. Только что на их глазах создался прецедент. Самые дальновидные ужаснулись – ведь то же самое можно сделать с каждым из сидящих здесь. Да, род Корто, скажем честно, последние триста лет захирел. Довольно скромные доходы, остался один потомок мужского рода. Небольшой замок, чуть превышающий размерами обычную усадьбу. Солидный земельный надел с парой сел. Оставшиеся в живых родственники – такие же мелкие дворяне. Однако в его фамильном древе более пятнадцати колен благородных предков. Судить и казнить, как обычного крестьянина, отобрав все у его потомка, чересчур жестоко. Возможно, это показательная жестокость со стороны. Мол, смотрите – Анитил III, взошедший на престол всего три года назад, показывает зубы. Тогда это послание всей аристократии – что и на них при желании у императора найдется управа. Вот только с прозвищем «Милостивый» он теперь распрощается. А может быть, что это сводит личные счеты Гай Деодоро, одновременно убедив императора в пользе своих действий на благо государства.
