— Да.
— Я не совсем согласен, но все эти люди пришли сюда сами. Они просят меня. Я не уверен, что этому миру нужен второй я. Но я не могу не признать, что будь я сейчас так же молод, как и ты, я бы многое смог изменить к лучшему. Я многое мог бы сделать. Я хотел спросить тебя.
— Нет, вы не можете. Не можете меня спрашивать. Я не имею права давать вам советы по этому поводу.
Ланов снова посмотрел ему в глаза и сжал губы.
— Оставьте меня с господином священником наедине.
Никто не возразил ни слова. Все только переглянулись, ещё раз посмотрели на Ожегова и вышли.
— Возьми в углу стул и присядь рядом. Хочу быть с тобой наравне, но стоять мне тяжеловато, и врачи бы это не одобрили.
Вадим быстро отыскал стул, о котором говорил генерал, и выполнил его просьбу.
— Послушай меня. Я очень долго не хотел умирать. Видишь, до чего я дошёл? Все вы говорите, что тело слабо, а душа бессмертна. Врачи сбились с ног, пытаясь наладить моё здоровье. На мне уже испробовали два сердца, выращенных специально для меня, по моему образцу. Моё тело отторгает их. Они пробовали полностью искусственное, и оно тоже не пришлось в пору. Я не скажу, что когда-либо был верующим. Напротив, я оставлял религию не для себя, а для других, веря, что она нужна людям. Но сейчас я чувствую усталость. И эта усталость не имеет отношения к телу. Это моя душа уже не хочет ничего. Она заставила меня поверить в то, что это — не просто вымысел.
Он протянул свои узловатые пальцы и приподнял на них символ, висевший на шее Ожегова.
— Дело ведь не только в оболочке. Да?
— Если я скажу «да», вы откажете им в эксперименте?
— Скажи мне всё, как есть. Сам я не буду ругать тебя, а за дверью никто не узнает. Пожалуйста, помоги. Не мне, но хотя бы всем остальным.
— Вы нужны им, и именно поэтому они до сих пор приходят к вам за советом. И именно поэтому они хотят, чтобы вы снова были с ними. А если эксперимент не удастся, то это будет легко подтвердить. Вы сами сможете сделать это.
— Почему бы им просто не отпустить меня? Я ведь не бог, чтобы цепляться за меня. И мучить, мучить, мучить. Я уже не тот. Мой мозг, пожалуй, в самом хорошем состоянии из всего, что от меня осталось, но и он знавал времена получше.
— Вы не можете спрашивать меня. Я не могу давать вам совет, — ответил Ожегов, — вы сами вольны принимать это решение.
— Я так долго принимал решения. Я и сейчас могу. Но я хочу, чтобы это сделал кто-то другой. Просто потому что хочу. Я не хочу оставлять этот мир так. Так, как будто бы кроме меня здесь никто ничего не может.
Его голос стал громче. Если бы не его слабость, он, наверное, сейчас бы закричал на Ожегова. Вадим пребывал в очень тяжёлом положении. Он за свою жизнь помог многим людям, но здесь, перед этими выцветшими глазами, через которые на него, казалось, смотрел весь мир, он оробел и потерялся в собственных мыслях.
— Тогда вы должны дать согласие, — сказал он, как ему казалось, самое уместное, — вы ведь этого хотите? Дайте этому миру ещё одного себя, помогите ему.
— Ты ведь не это хотел сказать.
— Вы ставите меня в неловкое положение. Я искренне считаю, что этот эксперимент обречён на провал. Но вы сейчас хотите, чтобы я сказал, будто бы они смогут создать человеческую душу. Больше того, чтобы я закрыл глаза на то, что она точно не будет вашей. Будто бы душу можно скопировать и воспроизвести. Нет. Я никогда не соглашусь. Я знаю, что эксперимент провалится. Вы не зря хотите согласиться, потому что так результаты будет проще оценить. Вы сами сможете это сделать.
— И всё же ты успокоил меня. Спасибо. Наверно, не зря мы оставили вас.
— Не зря. У вас тоже есть душа, и, как и любой другой, ей требуется помощь, хотя бы раз в жизни.
Ожегов встал и поставил стул на место.
— Но если мы неправы, и нас действительно можно сделать на коленке? Что тогда?
— Тут вопрос не в том, правы мы или нет. Тут вопрос в вас. Хотите ли вы, чтобы у них получилось, или нет.
С этими словами Ожегов попрощался, легко поклонился и вышел. Он ждал, что Ланов остановит его, но генерал молчал. Способный выстроить целый мир, при этом достаточно развитый и самодостаточный, он споткнулся в том, что касалось его собственной души.
