Эти его ощущения и легли в основу его импрессионистского рассказа «На старом корабле», датированным 1936 годом — одного из немногих художественных произведений, написанных во второй половине 30-х годов. Герой рассказа — Натан Шпиндл, «маленький человечек с пухлыми женскими ручками», так же, как и сам Зингер, и как десятки тысяч других евреев Польши, предчувствуя надвигающуюся Катастрофу, пытается эмигрировать из страны с помощью вызова, присланного ему от дяди, живущего в Южной Африке. Уже совсем отчаявшись найти деньги на билет, он набредает на какую-то странную пароходную компанию, берущую на борт пассажиров за те деньги, которые у них имеются; оказывается на каком-то странном корабле, в одной каюте с тремя говорящими на непонятном ему языке матросами. В итоге герой просыпает кораблекрушение и оказывается один на оставленном всеми, гибнущем судне…
И по своей интонации, и по своим художественным приемам эта новелла напоминает самые мрачные новеллы Эдгара По и Вашингтона Ирвинга, прекрасно передавая тот мистический страх, который владел в те годы еврейской интеллигенцией Польши. Страшно было оставлять страну, в которой прожита значительная часть жизни, но еще страшнее и безысходнее было в ней оставаться; страшно было думать о том, что ждет тебя впереди и есть ли у тебя вообще будущее в том краю, в который ты отправляешься.
И потому в рассказе сначала возникает картина местечка, штетла, над которым уже явственно ощущается дыхание гибели, но которое, каким бы неказистым оно ни было, представляет, в сущности, единственное место на земле, где еврей чувствует себя среди своих и где ему всегда протянут руку помощи. Не хочу занимать читателя нудным анализом деталей — оцените, как точно и «вкусно» это выписано, как блестяще передает Зингер свое пророческое предчувствие конца еврейской Польши, и это — только в 1936-м году:
«Это было сразу же после праздника Кущей. Большой прямоугольный базар, весь расползшийся под долгими ливнями, напоминал большое болото. Домишки вокруг — скособоченные, обмазанные глиной — стояли, казалось, по пояс в засасывающей трясине. Зеленоватые, желтоватые, мшистые крыши отражались в огромных лужах всеми своими заплатами, и можно было подумать, что это разместилось внизу еще одно Богом забытое местечко, подводное, полное потусторонней тоски. Стекла в маленьких окнах чернели, как будто в руинах; вокруг нескольких голых, облезлых врозь торчащих каштанов с горестным криком носилась стая ворон. И Натану Шпиндлу вдруг показалось, что он попал в город мертвых. Водонос с подобранными полами, с мокрой бороденкой и растрепанными пейсами, заговорил голосом настоящего ламедвовника, ну прямо святого, посоветовал обратиться в синагогу.
— Там вам, конечно, скажут, что делать! — прошамкал он благостным беззубым ртом и указал пальцем: — Во-о-он там… Туда вам нужно…
Натану подумалось, что еврей этот хочет сказать ему нечто большее, нечто очень глубокое, предостерегающее: довольно, мол, по миру шляться, возвращайся к своим…»
И дальше Зингер наращивает ощущение страха, странности и ирреальности происходящего, так что становится непонятно: то ли Шпиндл и в самом деле обратился в обычную, заштатную пароходную компанию, то ли связался с некими потусторонними силами, заманивающими его в ловушку; сами обитатели корабля то ли реальные люди, то ли призраки…
В финале, когда Натан Шпиндл, оставшийся один на погружающемся в пучину корабле, взывает непонятно к кому «Гевалд, спасите! Гевалд!», — «маленький человек» окончательно предстает игрушкой в руках Стихии и Истории, вольных делать с ним все, что им заблагорассудится. Сам образ маленького еврея Натана Шпиндла после этого невольно воспринимается как сивол всего европейского еврейства, тщетно пытающегося спастись и столь же тщетно молящего мир о помощи.
* * *
Впрочем, встреча с Зосей Фишельзон помогла Иче-Герцу на какое-то время забыть о своих страхах, а его морское путешествие в итоге завершилось вполне благополучно.
1 мая 1935 года, в День международной солидарности трудящихся, Исаак Зингер ступил на американскую землю — на берег Голден Медина, «Золотого государства», как называли Соединенные Штаты евреи со времен первых прокатившихся по России погромов.
