Они действительно оказались во многом родственными душами, а потому проговорили весь вечер и так и не смогли наговориться. Исаак рассказал Зосе о своих философских исканиях, о литературном опыте, обо всех своих женщинах, начиная с Гины. Зося в ответ призналась ему, что боится секса и, хотя ей уже исполнилось двадцать пять лет, она до сих пор девственница…
Три дня, оставшиеся до прибытия в Штаты пролетели для обоих молодых людей совершенно незаметно.
Что же касается девственности, то оказалось, что если у тебя есть на корабле отдельная каюта, то этот единственный недостаток милой попутчицы можно очень легко исправить…
Зося Фишельзон в определенной степени станет прототипом Барбары из «Семьи Мускат», однако Зингер сделает ее убежденной коммунисткой, и привнесет в ее образ фанатизм Руни и Сабины. Но все это будет почти двадцать лет спустя, а тогда, весной 1935 года, им было просто хорошо вместе.
* * *
Дж. Хадда в своей работе о Башевисе-Зингере весьма скептически относится к его рассказу о том, что стать вегетарианцем он решил еще на пути в Америку. «Обращение к вегетарианству случилось для Башевиса относительно поздно; ему было почти шестьдесят лет, — пишет Хадда. — Поэтому маловероятно, что это решение пришло к нему из чувства сострадания к животным, несмотря на утверждение самого Башевиса… Более вероятно, что его решение не есть плоть было связано с чувствами пост-Холокоста, протестом против человеческой жестокости, неправильного употребления силы и игнорирования жизни. В то же время оно вошло в его жизнь и стало светской версией кашрута, еврейских диетарных законов».
Что ж, возможно Башевис-Зингер и в самом деле лукавит, когда говорит о том, что решение стать вегетарианцем пришло к нему совершенно спонтанно еще в 1935 году — хотя и не совсем понятно, для чего ему понадобилась эта ложь.
Ефим Левертов в помещенной им в интернете работе «Катастрофа европейского еврейства в произведениях Исаака Башевиса-Зингера» усматривает косвенное подтверждение версии Дж. Хадды в самом творчестве Зингера.
«В конце посмертно изданного романа Башевиса-Зингера «Тени над Гудзоном», — напоминает он, — главный герой романа пишет письмо, в котором он связывает охоту на животных с зачатками фашизма. В рассказе «Кровь» говорится о женщине Рише, управляющей имением своего пожилого мужа Фалика. Для забоя скота она нанимает резника Реувена, и это приводит ее к неверности мужу. Так Зингер подводит читателя к мысли, что где льется кровь животных — там и блуд. В большинстве романов и рассказов Зингера их главные герои или вегетарианцы, или люди, которые становятся вегетарианцами по мере своих раздумий о Холокосте, что вполне согласуется с вышеприведенным мнением Дж. Хадда».
И все же возьму на себя смелость утверждать, что Дж. Хадда ошибается, утверждая, что Зингер стал вегетарианцем лишь к 60 годам. Ошибается хотя бы потому, что в 1955 году, когда Зингеру официально было только 51 год, он уже был вегетарианцем — это видно из воспоминаний его сына Исраэля Замира об их первой встрече. В рассказе «Кафетерий», действие которого разворачивается вскоре после войны, Зингер мельком упоминает о том, что его хорошо знали в вегетарианских кафе Нью-Йорка. Да и недоброжелатели писателя, которых у него хватало на протяжении всей жизни, не раз любили упрекать его в том, что когда евреи гибли в лагерях и на фронтах Второй мировой войны, он ел блинчики с сыром в нью-йоркском кафе «Штинбург». Обратите внимание: именно блинчики с сыром, а не кисло-сладкое мясо или фаршированную рыбу! И, значит, по меньшей мере, в годы войны, то есть в возрасте 37–40 лет, он уже был вегетарианцем.
Хотя не исключено, что решение отказаться от животной пищи и в самом деле пришло к нему не на корабле, а чуть позже и было связано с кровью жертв Холокоста. И все же…
Нет, не думаю — слишком уж это просто, слишком прямолинейно для такой сложной личности, каким был Исаак Башевис-Зингер.
Куда более вероятно, что в рассказе о своем путешествии в Америку Башевис-Зингер написал правду: решение стать вегетарианцем, навсегда избавив себя от чувства вины за то, что ради него убивают ни в чем не повинные живые существа, пришло к Башевису-Зингеру именно на пароходе. И пришло потому, что в тот момент он, впервые в жизни предпринявший подобное, да еще и столь дальнее путешествие испытывал панический страх, как перед возможным крушением корабля, так и перед тем, что ждет его в Америке.
