— Разминка мозгов — занятие полезное.
Мест для прогулки собак в центре города не так уж и много. Чтобы не пугать прохожих, Забродов вел пса в наморднике на коротком поводке, хотя знал, что тот абсолютно безобиден, потому что умен.
Они направлялись к небольшому запущенному парку, который располагался на месте старого кладбища. Кладбище снесли в пятидесятые годы, остались лишь старые деревья, да остатки аллей.
До него было минут десять хода.
Когда они дошли до первого перекрестка, Забродов окончательно убедился в том, что за ним следят. Будучи человеком обученным и искушенным, он чувствовал слежку издалека. Пока он обнаружил только одного человека — солидного, в дорогом плаще. Но по его поведению догадывался, что тот не один.
Мещеряков что-то болтал, пытался шутить, но Илларион слушал его в пол-уха. Он покрепче накрутил поводок на руку, не давая псу отдаляться. Людей на улице оказалось много.
«Я не ошибся, — подумал Илларион, — он следит за мной».
Забродов с Мещеряковым вошли в парк, миновав старую кирпичную ограду. Илларион спустил пса, и тот радостный, что получил свободу, рванулся вперед. Народа в парке практически не было, тут появлялись одни собачники, ведь ни киосков, ни скамеек здесь не стояло. Забродов не упускал возможности незаметно посмотреть назад. Он то делал вид, что счищает грязь с рукава, то якобы прикрывал от ветра зажигалку, когда прикуривал. Мужчина тоже оказался в парке, но близко не подходил.
«Ага, — отметил про себя Илларион, — вот еще двое появились!»
Вдалеке на аллейке стояли двое молодых мужчин. Они очень уж старательно не смотрели в сторону Забродова, зато пару раз обменялись взглядами с его преследователем.
«Это не убийцы, те глаза не мозолят, стреляют из укрытия, — усмехнулся Илларион. — Но и на обыкновенных топтунов не похожи, выучка в них чувствуется. Они не боятся засветиться. Значит, остается единственный вариант — мне хотят сказать что-то конфиденциальное, и пока со мной Мещеряков, разговора не произойдет».
— Это, конечно, интересно, — вклинился он в рассуждения Андрея, — но как ты думаешь, почему я пошел в парк подальше от людских глаз?
— Собаку выгулять.
— Свидание у меня здесь назначено. Мещеряков не сразу понял:
— Свидание? Чего ж ты прячешься? Ты же мужик холостой.
— Она женщина замужняя, — с достоинством произнес Забродов, — мы не хотим, чтобы нас видели вместе.
— Извини, — Мещеряков рад был услужить Забродову, тем более что услуга не требовала с его стороны никаких усилий. — Раз надо, значит, надо. Я враг тебе, что ли? Ты мне помог…
— Да…
— Красивая?
— В такую нельзя не влюбиться.
— Молодая?
— Для моего возраста все красивые женщины молодые. Красивая старость случается редко.
— Блондинка? Брюнетка?
— Нет, она крашеная — в зеленый цвет, — прочувствованно сказал Забродов, протягивая руку на прощание.
До рукопожатия можно говорить сколько угодно, но, пожав ладони, люди, как правило, спешат разбежаться в разные стороны.
Мещеряков подозрительно покосился на него и засеменил по дорожке.
«Вот и пойми его, правду говорит или разыгрывает».
Доберман догнал его, лизнул руку и опрометью бросился назад к Забродову.
— Пакость какая, — шептал Мещеряков, вытирая руку о штанину. Но сколько ни вытирал, неприятное чувство не покидало его.
Илларион, оставшись один, повернулся к мужчине, томившемуся в конце аллеи, и махнул ему рукой, давая понять, что давно заприметил слежку.
«Нервы у него в порядке», — подумал Илларион, увидев, что преследователь, совсем не смутившись, неторопливо двинулся к нему.
Двое других мужчин остались на своих местах. Опасности Забродов пока не ощущал. Человек, собирающийся ударить или убить, источает энергетическое поле, которое Илларион научился распознавать давно. Агрессией тут не пахло.
— Добрый день, — мужчина остановился, но руки не подал. Он демонстративно сцепил запястья у себя за спиной и немного насмешливо посмотрел на Иллариона.
— День так себе, — ответил Забродов.
— Кому-то он запомнится надолго, а кто-то не вспомнит о нем и следующим утром. Вы, если я не ошибаюсь, Илларион Забродов? — спросил незнакомец.
— Это не я сказал, а вы, — уклончиво ответил Илларион, понимая, что незнакомец не спрашивает, а просто дает понять, что ему кое-что известно.
