Смех Вольтера был язвительнее и ироничнее. Взирая на несовершенство человеческой жизни несколько со стороны, он не испытывал при этом «удовольствия от собственного остроумия, меткого словца». Свифт, прежде всего, являлся политическим сатириком. Его суждения неотделимы от «социально-политических, национальных и религиозных конфликтов его времени». Подобную позицию занимали Салтыков-Щедрин и Гоголь. Зощенко не был сатириком гуманистической направленности. В его примитивных сочинениях отсутствовало гражданское звучание; в них преобладало стремление к извращению и принижению достоинства человеческого существа.
В постановлении он не случайно называется «пошляком и подонком». Он не высмеивает своих героев. Отпуская грехи примитивным людям, Зощенко опускался до их уровня и, смакуя пороки, одновременно старался нагадить окружавшему его обществу.
Его «сатира» была кликушеством антисоветчика, остроумием из-за угла, — с «кривым ружьем». Когда он кого-то передразнивал, роясь на помойке человеческих слабостей и низких страстей, его лицо не сводила гримаса отвращения. То был разглагольствующий щелкопер с примитивным авторским языком. Он не умел писать иначе и не мог создать ничего полезного. Поэтому он наслаждался грязью, как мазохист, получавший удовольствие от боли, причиненной партнерам.
Не случайно и то, что, отсидевшись в тылу во время Отечественной войны, после ее окончания он продолжал сыпать песок в буксы локомотива государства, стремившегося как можно скорее увезти народ от военных окопов — в будущее.
Но продолжим чтение постановления ЦК. В нем шла речь еще об одной современнице Михаила Зощенко: «Журнал «Звезда» всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии.
Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшие на позиции буржуазно-аристократического эстетства и декадентства — «искусства для искусства», не желающей идти в ногу со своим народом, наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе».
Увы, это все, чем «порадовала» читающую публику партийная критика в статье «Правды». Поклонники «таланта» Анны Горенко могли бы обидеться, что для их кумира не нашлось даже «обличающих» слов. Зато перепало и другим «творцам»:
«Предоставление Зощенко и Ахматовой активной роли в журнале, несомненно, внесло элементы идейного разброда и дезорганизации в среду ленинградских писателей. В журнале стали появляться произведения, культивирующие несвойственный советским людям дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада.
Стали публиковаться произведения, проникнутые тоской, пессимизмом и разочарованием в жизни (стихи Садофьева и Комиссаровой в № 1 за 1946 г.). Помещая эти произведения, редакция усугубила свои ошибки и еще более принизила идейный уровень журнала.
Допустив проникновение в журнал чуждых в идейном отношении произведений, редакция понизила также требовательность к художественным качествам печатаемого литературного материала. Журнал стал заполняться малохудожественными пьесами и рассказами («Дорога времени» Ягдфельда, «Лебединое озеро» Штейна и т.д.). Такая неразборчивость в отборе материалов привела к снижению художественного уровня журнала…
Как и редакция «Звезды», редакция журнала «Ленинград» допустила крупные ошибки, опубликовав ряд произведений, проникнутых духом низкопоклонства по отношению ко всему иностранному. Журнал напечатал ряд ошибочных произведений («Случай над Берлином» Варшавского и Реста, «На заставе» Слонимского). В стихах Хазина «Возвращение Онегина» под видом литературной пародии дана клевета на современный Ленинград».
Конечно, государство не могло запретить этим людям, чуждым гражданского самосознания, думать так, как они думали. Но оно могло и должно было запретить распространение в печати непатриотических произведений, разлагавших общественное сознание. Когда страна оказалась неспособна на такой осмысленный поступок — ее не стало. И это не было случайностью — люди, разрушившие государство, несли на своих плакатах идеи Зощенко и Ахматовых…
