Дело ЕАК действительно притормозилось. Показания на профессора 2-го медицинского института Якова Этингера — «как буржуазного националиста» — в ходе следствия дал Фефер. Кстати сказать, «активный еврейский националист, резко антисоветски настроенный человек», Этингер был личным врачом Берии. Установив, что профессор слушает по радио Би-би-си и «Голос Америки» и критикует власти, его арестовали осенью; но человек уже преклонного возраста, он не выдержал стрессовой ситуации и умер в тюрьме.
Казалось бы, что после смерти Сталина и ареста Берии пострадавший за свою «гуманность» Абакумов мог рассчитывать если не на оправдание, то хотя бы на смягчение наказания. Однако этого не произошло. На выездном заседании Военной коллегии Верховного суда в Ленинграде 12-19 декабря 1954 года «большой жизнелюб, любитель фокстрота и футбола» Абакумов был назван «членом банды Берии». Его обвинят в измене Родине, вредительстве, участии в контрреволюционной организации и приговорят к смертной казни. Хрущев не мог оставить опасного свидетеля в живых.
Обретя после смерти Сталина власть, Хрущев не забудет и Серова. Генерала повысят в должности до 1-го заместителя министра внутренних дел, а 13 марта 1954 года он станет первым председателем КГБ при Совете министров СССР.
Отмечая поспешность заметания Хрущевым следов своей репрессивной деятельности, К. Столяров указал на то, что во время суда и расстрела Абакумова в 1954 году «торопил следствие и пытался форсировать события генерал Серов, человек Хрущева… Хрущев стремился как можно скорее разделаться с Абакумовым — его расстреляли через час с четвертью после оглашения приговора».
Но вернемся вновь назад. Интрига против Абакумова произошла столь неожиданно, что Сталин не сразу принял решение о назначении нового руководителя госбезопасности. Вопрос решился только через месяц. Заседание «восьмерки» Политбюро 9 августа 1951 года началось в 21 час. Присутствовали Молотов, Маленков, Хрущев, Микоян, Булганин, Берия, Каганович. С 21.10 до 21.50 слушалось военные вопросы. С.Д. Игнатьев был приглашен в кабинет Сталина лишь в 22.00. Его назначение министром МГБ состоялось в 15 минут.
С этого момента и до смерти Сталина службу Госбезопасности возглавлял «человек Хрущева». И это обстоятельство проторило тропу для дальнейшей карьеры «бесноватого Никиты» на пути к вершине пирамиды власти. Если говорить по большому счету, то эти 15 минут стали роковыми не только для самого Вождя, они стали фатальными для всей страны, но об этом речь пойдет позже.
У этого теплого августовского вечера была и еще одна особенность. На следующий день Сталин выехал в продолжительный отпуск. На этот раз его отдых в Абхазии затянется. Вождь вернется в столицу лишь спустя 5 месяцев.
Все это время процессом расследования щепетильных «дел» будет заведовать Хрущев. Теперь, когда во главе органов безопасности встал его человек, Хрущев чувствовал себя уверенней, и, стремясь отличиться, он торопил своего протеже. Впрочем, Игнатьев и сам старался показать себя в новой роли. Получил свои дивиденды и Рюмин. Его произвели в полковники и назначили начальником следственной части по особо важным делам и заместителем министра госбезопасности.
После смерти Сталина все судебные процессы конца сороковых годов станут представлять как «политические» и «необоснованные», обусловленные якобы «чрезмерной подозрительностью» Вождя. Однако элементарная оценка действительных фактов позволяет сделать вывод, что они не являлись «политическими». Так или иначе, главным в них фигурировало злоупотребление служебным положением или расхищение государственной собственности.
Халатность при приемке боевой техники стала причиной осуждения военных-«авиаторов»; трофейное стяжательство вызвало осуждение ряда высокопоставленных военных из группы оккупационных войск. Разбазаривание продовольствия в период Всесоюзной ярмарки стало отправным пунктом расследования, переросшего в «ленинградское дело».
Война с ее фатальной непредсказуемостью раскрепостила банальный принцип: «один раз живем»; и хотя руководители понимали, что их проверяют и контролируют, жажда наживы оказывалась выше нравственных и партийных норм. Та же «экономическая» подоплека — взятки — стала причиной возникновения «мингрельского дела».
