Dies irae, dies ilia,
Solvet saeculum in favilla
Teste David cum Sibylla.
Quantus tremor est futurus…[21] Рев сирены неожиданно заглушает голоса. Все вздрагивают в удивлении. Потом, поняв в чем дело, с выражением скуки и досады на лицах слушают неумолкающий вой. Паула и Кандида вбегают в дверь. В последующей сцене всем приходится кричать, чтобы быть услышанными.
Паула(в то время, как Кандида бежит к балкону). Что это такое? Ради бога, что это такое?
Дон Перико. Труба Апокалипсиса!
Паула. Это война?
Дон Перико. Это день гнева!
Донья Лоленг. Перестань молоть вздор, Перико!
Маноло. Это всего лишь воздушная тревога, Паула!
Паула. Налет?
Пепанг. Конечно, нет! Мы только притворяемся, будто налет!
Паула. Зачем?
Пепанг. Чтобы потренироваться, что мы должны делать! Это учебная воздушная тревога!
Маноло. Что-то вроде репетиции!
Кандида(с балкона). Иди сюда, Паула! Посмотри! Все замерло! Все — и люди, и машины!
Паула бежит к балкону. Сирена смолкает.
Чарли. Учебное затемнение, учебная воздушная тревога, учебная эвакуация! Мне надоела вся эта учеба! Когда же начнется по-настоящему? Я хочу, чтобы эта проклятая война наконец-то разразилась!
Пэтси. Замолчи, Чарли! Как ты можешь говорить такой ужас!
Пепанг. О Пэтси, тут нечего бояться! Война начнется и тут же кончится!
Эльза. Бедные япошки! Они даже не успеют сообразить, что их прикончили.
Пепанг. И чем раньше она начнется…
Пэтси. Только не до Нового года! Не до новогоднего бала! Я хочу надеть новое вечернее платье и действительно поразить всех!
Донья Лоленг. Дорогая, будет война или не будет, а традиционный новогодний бал состоится!
Пепанг. Знаете, как говорят: жизнь идет своим чередом.
Эльза(пальцами изобразив букву «V»). И не давать спуску.
Донья Лоленг. Перико, ведь отель «Манила» все равно будет открыт, даже если начнется война?
Дон Перико. Дорогая моя, все будет открыто. Все будет идти своим чередом! Мы неуничтожимы!
Эльза. Вот это настоящий боевой дух, сенатор! Не давать спуску!
Дон Перико(бьет себя в грудь). Был такой дух, Эльза, но теперь — увы! — не то.
Эльза(удивленно). Это как?
Дон Перико. Перебили крылья!
Эльза. Кому?
Дон Перико. Однако научились же мы ползать по земле! И очень проворно!
Эльза. Лоленг…
Дон Перико. И знаете что? Теперь канава на земле лучше, чем звезды на небе!
Донья Лоленг(подходит). Что ты хочешь этим сказать, Перико?
Дон Перико. Я хочу сказать, дорогая, что мы неспособны к переменам, мы безнадежны. А следовательно, нам нечего бояться. Земля задрожит — но мы едва это заметим. Мы будем слишком увлечены игрой в маджонг, разговорами о том, чей муж спит с чьей женой…
Донья Лоленг. Да ты соображаешь, что говоришь!
Дон Перико. …и землетрясение нас даже не заденет. Ну, может быть, разобьется одна твоя чайная чашка, дорогая, у столика для маджонга отломится ножка, а твоя портниха опоздает на примерку. Но ты не беспокойся. После землетрясения ты купишь новую чашку, закажешь новый столик, а портниха в конце концов появится. И заживем мы как прежде.
Донья Лоленг. Пепанг, что вы тут с ним сделали?
Дон Перико. Дорогая, что можно сделать с трупом?
Донья Лоленг. Трупом!
Дон Перико. Ну да. Я только что обнаружил нечто весьма забавное, моя дорогая. Я мертв, тридцать лет как мертв — и не знал об этом.
Донья Лоленг(после паузы). О мой бедный Перико! Понимаю, понимаю! (Подходит и кладет руки ему на плечи.) И зачем только я позволила тебе прийти сюда! Мне надо было это предвидеть.
Дон Перико. А, ты знаешь, что произошло?
Донья Лоленг. Этот дом, Перико, этот ужасный старый дом! Он всегда так действует на тебя! Теперь ты понимаешь, почему я против того, чтобы ты бывал здесь?
Дон Перико. Да, моя дорогая, понимаю.
Донья Лоленг. Пэтси, папину шляпу! Мы забираем его домой, и я тут же уложу его в постель.
Пепанг. Он болен?
Донья Лоленг. У него легкий приступ поэзии.
Пепанг(удивленно). Пресвятая дева!
Донья Лоленг. О, не стоит беспокоиться. Я к этому привыкла и знаю, что делать. Аспирин, горячий бульон, хорошенько выспаться — и наутро он снова проснется прежним Перико.
Дон Перико. Конечно, проснусь, моя дорогая.
Донья Лоленг. Конечно, проснешься, муж мой! Ты ведь всегда просыпаешься — вспомни! А потом всегда смеешься сам над собой и над тем, что говорил и делал.
