Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи - страница 8
24
всей системы и от роли царя как верховного покровителя и гаранта. Собственно говоря, любое уклонение становилось предательством по отношению к обществу. Отсюда манихейский взгляд на мир: с одной стороны, Святая Русь, с другой - все остальные, иностранцы, враги по определению. Принять иные нормы, новшества, поставить под сомнение устойчивые традиции или погрешить против них сомнением значило поставить себя вне московского закона (в прямом и переносном смысле). О следствиях такого решения свидетельствуют перемены в наименовании: так, соратники Хованского или Шакловитого после признания их "предателями" теряют свои обычные имена и фигурируют под уменьшительными именами в сопровождении бранных эпитетов, которые выставляют напоказ их "опалу" и изгнание из русского общества. Словесная необузданность, которая сегодня может нас шокировать, выполняла роль предохранительного клапана, позволявшего разрешать и устранять конфликты, не прибегая к политическому насилию; набор словесных оскорблений помогал снять напряжение, способное разрушить само общество.
ОПАСНОСТИ, ГРОЗЯЩИЕ ОБЩЕСТВУ
Однако опасности, подстерегающие это общество, были немалыми и многочисленными. Не надо забывать, что Московское государство середины XVII века было многонациональной империей, включавшей народы разных культур, языков, религий - во всяком случае, множество не христиан и не православных. Не вдаваясь в детали этой обширной и еще очень недостаточно изученной темы, достаточно отметить, что царское правительство использовало два метода противостояния центробежной
25
угрозе, которую представляло инородное население: с одной стороны, как можно более полная изоляция, что, учитывая ограниченные технические средства и необъятность территории, в большинстве случаев, особенно на окраинах царства и в Сибири, было нетрудно; с другой - обращение в православие, крещение и ассимиляция. Обращение и крещение автоматически включали в православное общество новообращенные народы и людей, каковы бы ни были их связи и обычаи. Новообращенная инородная элита легко ассимилировалась или прямо поглощалась классом царских слуг, то есть московской элитой. Конечно, бывали случаи, когда изоляция и ассимиляция оказывались неприменимыми. Первым значительным примером была Украина. Невозможность применения традиционных методов создала новые сложные проблемы, которые немало содействовали ослаблению московской культуры, ускорили ее упадок и привели к окончательному кризису, который подготовил преобразования Петра Великого.
Ни одно общество не может долго жить без перемен. Всякая культура подвержена влияниям, приходящим извне или появляющимся внутри нее, которые постепенно ее изменяют. Прочно укорененное общество и его культура приспосабливаются к новшествам и, даже подвергаясь их влиянию, сохраняют свои основные черты и глубинную сущность. Но те же самые внешние воздействия или внутренние трудности подорвут и разрушат общество, клонящееся к упадку, и неустойчивую, распадающуюся культуру. И вот, всего спустя одно поколение после того, как в Уложении 1649 года была сформулирована суть московской политической культуры, эта культура оказалась в состоянии полного смятения, общество - в кризисе, само государство - под угрозой развала. Оглянувшись назад, мы понимаем, что на протяжении
26
второй половины XVII века московская культура стала хрупкой, русское общество пошатнулось под ударами, которые вызвали его быстрый упадок и расчистили почву для радикальных преобразований, навязанных ему Петром Великим. Каковы были факторы крушения московской политической культуры? Они, в общем, хорошо известны, и достаточно вкратце их рассмотреть.
