Непривычно длинная прядь упала ей на лицо.
— Да, кто-нибудь может погибнуть. — Алан выпрямился и сурово добавил: — Но не погибнет, если это от меня зависит. Это моя обязанность.
— Я рада, что ты ведешь дело, — сказала она. — По-моему, так лучше для Салли… и для Лайама тоже, конечно. — Взглянула на часы. — Почти десять. Хочешь еще раз посмотреть тот кусок в новостях Ай-ти-ви?
На этот раз репортаж был короче, кадры с Тристаном вырезали. Общенациональные новости кончились, пошли местные.
— Уилвер-парк, — узнала Мередит.
Уилвер-парк — старинная музейная усадьба второстепенного исторического и художественного значения — располагался милях в пятнадцати вниз по дороге. Камера мельком окинула палладианский интерьер и проследовала в библиотеку с дубовыми шкафами, где стоял мрачный мужчина, демонстрируя зловещие пустоты на полках.
«Почти все первые издания! — доложил он. Его голос дышал возмущением. — Для сокрытия кражи проявлена немалая изобретательность. На одних полках оставшиеся книги свободней расставлены, на других раритеты заменены старыми, но не имеющими ценности книгами. Вот, к примеру… — Он вытащил том. — Это ничего не стоящее издание восемнадцатого века — не из нашей библиотеки, — воры, видимо, принесли и хитроумно поставили вместо украденного раннего английского перевода «Жизнеописаний» Плутарха».
Камера на мгновение задержалась на книге, и Мередит рванулась к экрану.
— Удивительно…
— Я бы сказал, находчиво.
— Да я не о том. — Она села на место. — Книга, которую он показал, подставная, очень похожа на ту, что я видела на выставке лотов аукциона «Бейли и Бейли». Она называлась «Служебник».
— Такие издавались сотнями между семисотыми и девятисотыми годами. В те времена совершались долгие торжественные службы. Добрые прихожане заполняли храмы. Священнослужителя в определенном смысле можно было сравнить с солистом. Не слишком одаренные время от времени заглядывали в справочник.
— Конечно, таких книг сотни, — без особой убежденности согласилась Мередит.
Камера повернулась к журналистке, серьезной энергичной молодой женщине.
«— Точно неизвестно, сколько книг похищено, — сообщила она зрителям. — Уилвер-парк закрылся на зиму в конце прошлой недели после массового наплыва туристов и откроется только весной. В это время проводится уборка, необходимые ремонтные работы, общая инвентаризация. Ежегодная проверка началась с библиотеки…»
Камера проехалась по книжным полкам, задержалась на мраморном бюсте Шекспира на письменном столе и вернулась к женщине с микрофоном.
«— …в результате чего вчера обнаружились пропажи. Это означает, что книги могли быть украдены в любое время за последние месяцы! Неизвестно даже, крали их по одной или сразу и сколько было похитителей».
Она вновь передала слово мрачному мужчине.
«— Охрану необходимо усилить, но у нас средств не хватит на дополнительный персонал. Возможно, помогут камеры наблюдения. Или будет ограничен доступ в некоторые помещения в определенные дни.
— Заказные кражи, — серьезно продолжила корреспондентка, — проблема нашего времени в мире антиквариата, который никогда еще не был таким беззащитным». — Она назойливо напомнила зрителям свое имя, фамилию и повторила, что репортаж велся из поместья Уилвер-парк.
Последние кадры, запечатлевшие библиотеку, интерьер, нотный лист, заполненный рукой Моцарта, померкли, уступив место другому сюжету.
— Я и не знал, что мир антиквариата стал таким беззащитным, — хмыкнул Маркби. — Он уже был беззащитным, когда в гробницы пирамид вломился Картер>[8] и прочие, правда? Впрочем, действительно, воры, специализирующиеся на художественных ценностях, не сидят сложа руки.
— Ужас, — вздохнула Мередит. — Интересно, что стало с книгами. На торгах у Бейли полно старых изданий. Хотя не таких интересных, как пропавшие из Уилвер-парка.
— Надо попросить букинистов и аукционеров посматривать, — пробормотал Алан. — Конечно, книги, возможно, украдены по заказу, как предполагает репортерша. Для какого-нибудь коллекционера. — Он взглянул на часы. — Надо идти.
— Как скажешь.
Мередит вопросительно подняла бровь.
