Да, Люциан давал Касе обещания совершенно искренне, но в жизни все не так просто. Неожиданно Фелиция добилась у мужа, доктора Марьяна Завадского, чтобы он пригласил Люциана и Маришу в гости на Рождество. Сперва Завадский об этом и слышать не хотел. Он давно решил, что никогда на порог не пустит ни проходимца-шурина, ни его сумасшедшую жену, дочь еврейского лавочника. У Фелиции глаза покраснели от слез. Ведь Люциан — ее родной брат, и дети, Владзя и Мариша, спрашивают, почему не приходят родители. Не может Фелиция отобрать у деток папу с мамой, не может запереть двери перед родней. Как она испросит у Христа прощение за свою гордыню? Разве Иисус так поступал? Разве апостолы так себя вели? Завадский ответил, что Иисус и апостолы были вшивые евреи, отчего Фелицию чуть не хватил удар. После долгих уговоров доктор Завадский уступил. Фелиция со служанкой послала Мирьям-Либе два платья, туфли, чулки, белье и пятнадцать рублей вдобавок, чтобы Мирьям-Либа привела себя в порядок и прилично оделась. Люциану Фелиция написала письмо, в котором умоляла ради покойных отца с матерью прийти с женой в гости и не позорить семью хотя бы в этот святой день.
Мирьям-Либа передала письмо Люциану. Она даже отдала ему три рубля из тех пятнадцати, что прислала Фелиция. Люциан поклялся Мирьям-Либе перед распятием, что пойдет с ней к сестре, хотя и считал Фелицию спесивой дурой, а Завадского терпеть не мог. Но Бобровская вдруг сказала, что собирается приготовить на Рождество роскошный обед и не простит Люциану, если он ее разочарует. Перед праздниками у Бобровской было много заказов, и она неплохо заработала. Бобровская узнала, что пан Ходзинский уезжает в Гродзинск, и у нее появилась идея. Почему бы Люциану не привести Касю? Зачем бедной девочке оставаться в праздники одной? Бобровская не ревнива… Она не так молода, чтобы ревновать, и не так глупа. Дело в том, что Бобровская давно интересовалась Касей. Пусть приходит. Они поговорят по душам, выпьют водочки, а после — втроем — сделают то, о чем Люциан с Бобровской не раз фантазировали, лежа в кровати. Их отношения давно дошли до точки, когда ревность исчезает и появляется нечто противоположное.
Как же привести Касю к Бобровской, если пан Ходзинский запретил девушке даже в костел пойти, да еще и договорился с соседкой насчет обедов? И как Люциану встретить праздник с любовницами, если он должен сопровождать жену к Фелиции? И как примирить Касю с Бобровской? Ведь она Бобровскую ненавидит, называет ее шлюхой и стервой. Планы Люциана вот-вот пойдут прахом. Все сплелось в такой клубок, что сам черт не распутает. Обычно Люциан выкручивался с помощью лжи, но в этот раз он заварил такую кашу — того и гляди подавишься. Но Люциан знал: если не терять голову, всегда можно найти выход, или случай спасет. Так получилось и теперь. Несмотря на свои беды, Люциан считал себя счастливчиком и верил, что ангел-хранитель всегда его защитит.
Неожиданно соседка, к которой Кася должна была прийти в шесть вечера, явилась и сказала, что договор отменяется. Сегодня за столом должно быть четное число людей, если будет нечетное, кто-нибудь из них умрет в следующем году. Жена сапожника пригласила восемь человек. Она могла бы взять и Касю, но только если бы пан Ходзинский согласился заплатить за двоих. Однако Ходзинский — известный скряга, и соседка сомневалась, что он за одну Касю-то заплатит. Дворник предложил, чтобы Кася пошла к нему, но она терпеть не могла и дворника, и его семейку. Они вдесятером ютятся в крохотной комнатушке, еще и белье берут в стирку. Когда там поставили рождественскую елку, места вообще не осталось. К тому же у дворника собака, старая, слепая на один глаз, но злющая, может и укусить. Так что к дворнику Кася не пойдет. Пан Ходзинский укатил в дилижансе в три часа пополудни. Люциан пришел около половины четвертого. По дороге он купил бутылку сладкой водки и пряников. Кася рассказала ему, что случилось, и Люциан успокоился: не иначе как провидение на его стороне. Он сел за стол и налил себе и девушке по рюмочке. Кася сказала, что водка слишком крепкая, но Люциан только засмеялся: «Разве это водка? Это вода!» После третьей рюмки Кася перестала морщиться, ее серые глаза уставились в одну точку, курносый носик покраснел. Она бормотала, что ей нельзя напиваться, а то она всякий стыд потеряет, но Люциан обнял ее, принялся целовать и говорить комплименты. Он только притворялся пьяным. Велел Касе достать из буфета вишневый сок. Кася принесла бутыль с заткнутым бумагой горлышком. Люциан повторил то, что говорил Касе уже не раз: он ее муж, господин и повелитель. Она должна ему подчиниться, даже если он прикажет ей броситься в Вислу. И вдруг сказал:
