— Поверь, не был бы ты моим отцом, я бы сама за тебя замуж вышла.
— А были бы у бабушки колеса, она была бы поездом.
Клара заложила ногу за ногу.
— Скажи честно, зачем тебе это? Как жил до сих пор, так можешь и дальше жить.
— Видишь ли, доченька, я старею.
— Неужели она тебе нравится? Только и умеет в кровати валяться. Она же тебя разорит. У тетки дрыхнет, будет у тебя дрыхнуть.
— Надо будет — разбужу.
«Вот это мужчина!» — подумала Клара с улыбкой. Вдруг она поняла, как сильно любит отца. Они понимают друг друга с полуслова.
— А с чего ты взял, что она согласится?
— Надо с теткой поговорить.
— И кто говорить будет?
— Ты.
— Как ты себе это представляешь?
Отец и дочь еще долго беседовали. Даниэл Каминер попытался утаить часть имущества, но Клара знала о каждом его гроше. Она достала бумагу и карандаш и начала считать. Они торговались, как два заправских дельца. Потом опять стали шутить. Вдруг Каминер погрустнел: «Эх, была бы твоя мать жива!» Он смахнул слезу, и Кларе тоже захотелось плакать. Она достала из буфета графинчик ликера и бутылку водки и налила по рюмочке себе и отцу. Конечно, ей не понравилось, что отец на старости лет нашел матери замену, но зато Клара будет свахой. Она знала наперед, что Целина начнет ломаться и придется ее уговаривать. Что ж, у Клары есть хороший повод съездить в Варшаву. И наследство получит прямо сейчас. Зачем ждать неизвестно сколько? Клара желала отцу жить до ста двадцати лет и еще немножко, ведь он ей самый близкий человек.
А в Варшаву давно пора съездить. Клара хотела поговорить с архитектором о перестройке замка. Еще надо зайти к адвокату, повидаться с Мирьям-Либой и ее непутевым мужем Люцианом. И с Азриэлом, он теперь студент медицинского факультета. Клара поддерживала отношения с родственниками мужа и с Валленбергами, но из-за ее беременности связи прервались. Надо поискать новых служанок, горничных, бонну. После родов Клара пару раз была в Варшаве, но она ездила к врачам. Когда она родила Сашу, у нее целый год не было месячных, а потом вдруг начались ужасные кровотечения. Но, слава Богу, все прошло, теперь она выглядит куда лучше и моложе, чем раньше. И все-таки поездка в Варшаву — дело непростое. Клара боялась оставлять Сашу на слуг. Уж очень он беспокойный. К тому же в замке много дорогих вещей. Клара опасалась, что воры залезут или прислуга что-нибудь украдет. Но не может же она вечно охранять свое барахло, как цепной пес. Не лучшее занятие для женщины, которая молода, красива, богата и умна в придачу. Надо найти людей, на которых можно положиться. Нехорошо, что Сашу воспитывают женщины, думала Клара. Он их ни в грош не ставит. Надо найти воспитателя. И пора приучать сына к гимнастике.
Клара начала готовиться к поездке. Не стоило оставлять мужа в плохом настроении, и она помирилась с Калманом. Пускай себе строит и микву, и синагогу! Она, Клара, сама разузнает в Варшаве, как строятся такие сооружения и во что это может обойтись. Она пошла еще дальше, рассказала мужу о своем договоре с отцом. Скоро она получит деньги и, если Калман хочет, она даст ему какую-нибудь сумму под проценты, разумеется, небольшие. В конце концов, она его жена и мать его ребенка, они связаны на всю жизнь. Калман даже устыдился собственного легковерия, но у него словно камень с души свалился. Гнев растаял, как снег под лучами солнца. Клара взяла Калмана за бороду, заглянула ему в глаза и сказала:
— Калманка, я твой самый лучший друг.
Калман почувствовал комок в горле.
— Была б ты такой всегда! Разве я много хочу? Только чтобы мы жили как люди и о Боге не забывали.
— А я? Дал бы мне Бог половину того, что я тебе желаю! Я счастлива, если ты счастлив.
Помирившись с женой, Калман крепко спал, но Клара долго не могла уснуть. Казалось, что часы тикают слишком быстро, словно в лихорадке. И так же быстро билось сердце Клары. Ее переполняли стремления, планы, амбиции и нетерпение. Она чувствовала, как горячая кровь бежит у нее в жилах. «Куда я спешу, что меня подгоняет? — спрашивала себя Клара. — И чего я так боюсь?» Она понимала, что на пути к счастью всегда много препятствий и что вслед за каждым удовольствием приходит страх поражения и смерти.
