Люциан вернулся в дом. Отец лежал на кровати, под головой две подушки. Глаза закрыты, белые брови насуплены, одна рука бессильно вытянулась поверх одеяла. Граф походил на покойника. Антоша посветила Люциану свечой, и он забрался на лежанку.
— Спасибо.
— Если пану графу неудобно, я поправлю…
— Да ладно, иди уже в хлев!
Антоша тут же вышла. Люциан стянул сапоги и опустил голову на набитую сеном подушку. Было очень душно. «Этот приезд к отцу — такой же глупый и бессмысленный, как все, что я делаю! — размышлял Люциан. — Я обречен, приговорен не русскими, но собственной судьбой». Он сел и уперся локтями в колени. Стрекотал сверчок. Люциан нашарил в темноте пистолет. Застрелить старика, а потом самому застрелиться? Или пойти и ограбить еврея, ее отца? Приличные деньги можно взять.
Он обулся и снова вышел во двор, захотелось глотнуть свежего воздуха. Может, заодно и к бабе в хлев заглянуть?
Утром после завтрака, когда Клара листала журнал мод, который она выписывала из Парижа, в будуар вошла служанка и подала ей визитную карточку. Люциан Ямпольский. Сначала Клара подумала, что это старый граф, но девушка сказала, что посетитель молод. Тогда Клара вспомнила, что старика зовут Владислав, а не Люциан. Значит, это его сын, муж Мирьям-Либы. Клара была поражена. Ей давно хотелось познакомиться с крещеной падчерицей-графиней и ее мужем. Правда, она слышала о нем много плохого. Недели две назад до нее дошла весть, что он совратил несовершеннолетнюю девочку и теперь скрывается от полиции. И вот он пришел! «Ай-ай-ай, хорошо еще, что муж в лес поехал, — подумала Клара. — А то бы он сейчас тут устроил…» Вчерашний день прошел очень скучно. Гостей не было, она занималась нарядами и какими-то домашними делами. И, главное, ей внезапно стало плохо, сильно заболел живот. Она думала, не поехать ли в Варшаву к тетке, и вдруг такой визит. Клара приказала проводить графа в малый зал, который когда-то был будуаром его матери, подбежала к зеркалу, наскоро причесалась, припудрилась и надушилась. Потом велела горничной принести из другой комнаты платье. Люциан ждал больше пятнадцати минут. Пока Клара прихорашивалась, ей стало весело. Она вспомнила пословицу, которую скажет Люциану: если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Это изречение было записано у нее в альбоме, оно очень подходило к сегодняшнему случаю. Набравшись решимости, Клара вошла в малый зал. Люциан проворно встал со стула, поклонился и поцеловал ей пухлую ручку. Глаза Клары радостно заблестели.
— Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе! Давно хотела с вами познакомиться, граф Ямпольский, и с графиней тоже. Она ведь моя падчерица, а я…
— Да, мы давно должны были познакомиться. Но с тех пор как мы вернулись из Парижа, у нас все идет наперекосяк… И физически, и духовно… Я даже к отцу не мог выбраться. Только вчера приехал, поздно ночью. Думал, на станции застану какого-нибудь… (он хотел сказать «еврея», но вовремя спохватился) извозчика, но никого уже не было. Пришлось идти пешком. Еле нашел отцовскую хату…
— Какое безобразие! Если бы пан граф отправил нам телеграмму, мы прислали бы карету. Мы хотели дать вашему отцу приличный дом или даже оставить его здесь, в замке, но у милостивого графа свои капризы. Сказал, что хочет жить на природе. Кареты он тоже не захотел, взял только одну старую клячу. Мы делаем, что можем, но ему почти ничего не нужно. Кажется, у Тургенева есть такой герой. Забыла, как роман называется…
— Я не знаю русского языка и не читаю их литературы… Отец многим владел в своей жизни, а тот, кто много имел, потом с презрением смотрит на так называемые удобства…
— Как это верно! — подхватила Клара. — Роскоши хотят те, у кого ничего нет, но, едва чего-то достигнешь, как все это сразу приедается. Поэтому старые аристократы не такие алчные, как парвеню…
— Да, да.
— Вы похожи на отца, но лишь чуть-чуть. Какое-то неуловимое сходство. Мы хотели отдать пану графу картины, но у него нет для них места. С другой стороны, оставить их здесь — тоже нет смысла. Мы держим их в комнате на втором этаже. Там есть и портрет вашего отца в молодости…
