– Замечательно, – после довольно долгого раздумья ответил Тим, засовывая цветные карандаши обратно в коробку. – Пока ты была у зубного врача, а потом в церкви со своим женским клубом, мы читали, болтали, немного погуляли, а перед тем как вздремнуть, он разрешил мне посидеть на Кемосабе. – Тимми колебался, стоит ли договаривать. – А когда ты готовила обед, мы это сделали еще раз… пока мама не приехала домой.
Так вот в чем дело, именно это она и подозревала.
– Значит, ей не понравилось, что ты скачешь с этим гипсом, да?
Мег за свою жизнь видела достаточно сломанных костей – у нее все-таки было три сына.
– Она отослала меня домой, – Тимми покачал головой, – и ничего не сказала, пока я не ушел. – Он снова сделал паузу. – Но я видел через заднюю дверь, как папа повел Сабе на пастбище, и выглядел он так, словно получил взбучку.
– Твоя мама волнуется за тебя.
– Мы, укротители быков…
– Тимми, давай отложим это ненадолго, пока тебе не снимут гипс. До этого бессмысленно говорить о скачках на быках. – Мег ласково коснулась его волос, заметив, как у него задрожал подбородок.
– Она не может запретить мне участвовать в родео.
Мег, всегда гордившаяся успехами Денни, не стала бы ее винить, если бы Эрин постаралась это сделать. Иногда ей казалось, что тяга к этому опасному занятию была врожденной и не нуждалась в поощрении. А со временем ее уверенность в том, что эта тяга приведет к трагедии, становилась гораздо больше, чем когда-то была вероятность трагического исхода катания маленького мальчика на необученной лошади в корале… мальчика такого, как сейчас Тимми.
– Бабушка?
– Что?
– Ты скучаешь по дедушке?
– Все время скучаю. А почему ты спрашиваешь?
– У тебя грустный вид. – Его подбородок все еще дрожал, когда он смотрел на нее снизу вверх. – Или ты переживаешь из-за папы с мамой?
Ее уже давно огорчали отношения Эрин и Денни, она не знала, как можно решить их проблему, если только Эрин не ждет невероятного: что мужчина, который любит родео всем своим существом, откажется от него и вернется домой, приняв условия Эрин.
– Мне бы хотелось, чтобы твои родители покончили со всеми недоразумениями и снова были вместе. – Перед обедом в кухне ароматно пахло жареным цыпленком – пора было его вынимать и разделывать. Нагнувшись к духовке, она слегка улыбнулась. – Когда они были детьми, в твоем возрасте и немного постарше, они были неразлучны, все время вместе, – продолжала Мег, – а когда еще повзрослели, то обратили внимание друг на друга.
– Как кавалер и его девушка?
– Вот именно. На них приятно было смотреть, казалось, они просто счастливы вместе.
– Почему же теперь они не любят друг друга?
– Быть может, в один прекрасный день все опять будет как прежде. – Поставив цыпленка на стол, она снова выглянула в окошко и увидела, что Эрин идет через двор, а Денни, понурив голову и опустив плечи, смотрит ей вслед с пастбища, снимая с Кемосабе уздечку.
– И тогда папочка будет жить дома с нами? И он, и мама будут спать вместе в ее комнате?
– Разве это не было бы чудесно? – пробормотала Мег.
Целое мгновение, пока Тим снова не заговорил, она была полна радужных надежд: дом снова был бы полон смеха, прибавился бы еще один или двое малышей, которых можно баловать, Денни мог бы заняться хозяйством, которое забросил Хенк, укрепил бы заборы и отремонтировал конюшни, вырастил бы несколько быков-призеров…
Маленькое личико Тима было таким серьезным и внимательным, что Мег почудилось, будто он видит все ее горести и несбыточные мечты, ее страх перед собственным будущим без Хенка, без тех, кого она любит.
– А что, если мы им поможем?
– Поможем?
– Конечно. – Он произнес это в точности как Денни и повернулся на стуле. – Как бы нам это сделать, бабушка?
– Не знаю, – ответила она, но затем призадумалась. – Хотя, пожалуй, кое-что мы можем.
– Мы с тобой можем пойти в кино еще раз посмотреть «Король-лев», и дядя Кен тоже может пойти с нами. Тогда мама и папа останутся здесь вдвоем, и они должны полюбить друг друга, ведь им будет одиноко без нас.
– Наверное, можем, – согласилась Мег, прикрыв глаза.
– Тогда папа будет маминым любимым, как я у тебя, да?
