– Разгорятся? – Валерка снял сапоги, аккуратно положил их на нары в изголовье. Скинул бушлат. Улегся на лапник, повернувшись лицом к костру. Как мог, укрылся солдатским бушлатом.
Юрка, как и Валерка, разместился на нарах.
– Бревна сухие. Сейчас займутся. – Он лежал ногами к товарищу, а головой в противоположную сторону.
– Хороший у нас валет получился. Только не карточный, а охотоведческий. А, Валерка?
Тот не ответил. Он лежал, смотрел, как первые языки пламени один за другим стали вырываться из-под бревен. Загорелась кора деревьев. Костер разгорался все сильнее и сильнее. Стало светло, тепло и оттого уютно. Хотя холод от нерастаявшего вокруг ребят снега поднимался над землей. Было слышно, как гоготали гуси. Птицы летели над рекой, косяк за косяком.
Сон у весеннего костра недолог. Костер прогорел, и ты замерзаешь. За ночь то один из ребят, то другой поднимались с постели и двигали бревна. Под утро, хотя огонь практически погас, вставать ни тому, ни другому больше не хотелось. Валерка лежал, прижавшись спиной к ногам товарища. Укрыться бушлатом ему удалось только до половины. Были открыты его ноги и макушка коротко остриженной головы.
Первым не выдержал Юрка. Шевельнулся. Вытянул ноги из-под Валерки и сел. Закурил. Папиросный дым смешался с дымом костра. Он подкинул в огонь несколько веток. Они загорелись. Валерка ощутил тепло.
– Эй, охотник! Ты вроде сегодня на гусей идти хотел, – обратился к нему Юрка. Вот как они гогочат. Слышишь?
– Го-гок! Го-гок! – гуси как раз летели прямо над их стоянкой.
Валерка смотрел на огонь.
– Чего они мне плохого сделали? Пусть живут, – он улыбнулся и полез в карман рюкзака за сигаретной пачкой. Размял «Приму» пальцами и взял из костра горящую ветку. Поднес ее к сигарете. В этот момент пихтовая веточка стрельнула искрой, которая попала Валерке на грудь. Свитер в этом месте задымился. Валерка ударил по угольку рукой. Тот отлетел в снег и зашипел.
– Вот как бывает, – рассмеялся Юрка. – Это, кажется, дедушка Ленин призывал всех от костра прикуривать, если сидишь рядом с огнем. Нечего, мол, спички тратить.
– Не помню такого, – пробубнил Валерка, на этот раз прикуривал от спички.
Парни умолкли. Курили и смотрели на огонь.
– Завтракать будем, – нарушил молчание Юрка и потянулся за котелком. Глянул, сколько осталось там чая. Заваренный вчера, он стал морковного цвета. Чай Юрка разбавлять не стал. Так и повесил котелок над огнем. Подбросил в костер еще веток.
Валерка тем временем поднялся с нар и, надев сапоги, отошел. Нагнулся над снежной куртиной и зачерпнул в ладонь колючего весеннего снега. Стал обтирать лицо.
– Умываешься? – крикнул Юрка.
– Угу!
– Ты, случаем, с собой пасты зубной не взял?
– Нет. Я думал, но потом забыл.
– Правильно сделал. Вот когда мы с тобой после весновки к людям вернемся и в баню пойдем, вот тогда ты настоящий кайф и испытаешь. В этом еще одна прелесть весенней охоты. Дней шесть-семь не мыться, а потом в баньку сходишь…
Когда Валерка вернулся к биваку, чай в очередной раз закипел.
– Может, хватит его варить, – кивнул Валерка на котелок.
– Снимай, а то и так там чифирь получился. – Юрка достал из рюкзака пачку сахара и десяток ванильных сухарей. Чай разлили по кружкам. Валерка глотнул горячую жидкость.
Горький, несколько раз переваренный чай был противен. Он бросил в свою кружку штук пять сахарных кусков. Снова отхлебнул из кружки.
– Теперь вроде можно пить.
Юрка сухарь сначала размачивал в чае и только потом кусал…
– Чаепитие закончилось, – сказал он, когда ребята опустошили котелок до дна.
Оделись они быстро. Оставленные вещи и рюкзаки сложили под тент на нары.
– На случай дождя. – Юрка посмотрел на небо. – Хмурится.
Взяли ружья и пошли к реке. Без тяжелых рюкзаков за плечами идти по снегу им было значительно легче. Не то что вчера. Но к речному берегу не подойти. Весенняя вода везде заходила прямо в лес. Поэтому парни шли и шли, выискивая, где посуше.
Валерка шел первым и старался ступать в кем-то оставленные и успевшие подтаять следы.
– Кто тут до нас прошел? – думал он, ставя ногу след в след. – Кому это нужно по лесу лазить?
