Таничев тоже закурил. Начальник был его ровесником, они начинали когда-то в одном отделении, поэтому обращались друг к Другу на «ты». Петрович частенько узнавал у шефа новости, не предназначенные для других ушей.
Шеф мрачно взглянул на старшего убойщика.
– Боюсь, Петрович, там такого шанса не упустят. Даже если Казанцев тысячу раз прав.
Палец показал в потолок.
– Я ж тебе не просто так про обстановку заикаюсь. Виктор Михайлович на волоске, сам знаешь. Малейший повод… Скажу по секрету – претендент имеется.
Таничев усмехнулся. Начальник РУВД, Виктор Михайлович, действительно висел на волоске. Не сошелся с Главком по нескольким вопросам. И дело вовсе не в том, что райотдел плохой, были в городе гораздо хуже. Дело прежде всего в том, что на местах должны быть свои люди. По возможности свои. Которые поведут правильную политику.
Правильную, то есть нужную.
По слухам, Виктор Михайлович занимал неверную позицию и с нужного курса постоянно сбивался. Поэтому на него копали. Чтобы заменить. Копали, видимо, удачно, в течение месяца он получил два крупных взыскания-строгача и неполное служебное.
Парочка проведенных проверок выявила недостатки в руководстве личным составом.
Очень плохо, Виктор Михайлович. Смотрите, не дай Бог что…
Бог дал.
Петрович не удивился. Жизнь побила .ключом. «Никому не верь!»
– Слышь. Иваныч. Парня жалко. Неужели не вытянем?
– Сделаем все. что можно, о чем речь? Но ты не забывай, чтоб начальника райотдела скинуть там надо усмотреть нарушение. Даже если все было по закону. А раз нарушение, значит, статья. А в данной ситуации нарушение усмотреть элементарно.
Забыл сказать: «Стой, стрелять буду» – и пожалуйста.
– Н-да…
– Мне сразу не понравилось сегодняшнее общение с прокуратурой. Тем более ребята местные сказали, что она к ним вполне лояльна. И раньше закрывала глаза на более серьезные вещи.
– Ты что. думаешь, им велели возбудить на Казанову дело?
– Ну, впрямую вряд ли. Все ж другое ведомство…
Таничев больше ничего не уточнял и не переспрашивал. Пушечное мясо всегда было, есть и будет. Чем-то нужно кормить акул, чтоб акулы не съели тебя самого.
Проторенная дорожка. И главное, бесконечная.
Таничев поднялся.
– Ты к себе или домой? Могу подкинуть.
– К себе. Гончарова дождусь. Где-то завис по маньяку.
Не простившись, Петрович вышел из кабинета.
«Фигово, Казанова. Тобой собираются кормить акул. Чтоб они подавились. Так что, Костик, не жди объективного подхода и не верь ласковым речам. Ты один. Ты совершенно один. Против своих и против чужих. И рассчитывай только на себя. Удачи тебе, парень…»
– Ты был когда-нибудь во Всеволожске? – Музыкант вглядывался в таблички на домах.
– Да ты понимаешь, не судьба. Выйду, бывало, на дорогу, голосну, скажу: «Как насчет Всеволожска?». А в ответ одно и то же: «Пошел да пошел». Ты первый не послал. Куда ты? Мы здесь уже были.
– Вышел бы да спросил.
– Вон тетя, тормозни.
Паша выскочил из машины и стал расспрашивать женщину. Та рукой указала направление.
– Все, правильно едем. Давай прямо, в конце улицы направо. Это частный сектор, окраина. Лишь бы собаки не было. Не переношу.
– Пристрелим к черту, и весь разговор.
– Хватит. Казанова уже пристрелил одного, теперь бьется, как муха в паутине. Вон, кажется, сожительский дом. Ты прямо к окнам-то не подъезжай, сдурел, что ли?
Сожитель снова в подвал спрячется. Любит он такие места.
Музыкант остановил машину в пятидесяти метрах от дома.
– Значит, так, очень культурно спрашиваем Андрюшу. Серега, ты понял? Культурно.
Музыкант, имевший довольно суровую мужскую комплекцию, приобретенную, вероятно, не столько по наследству, сколько в результате постоянных упражнений с виолончелью, славился на все РУВД своими резкими задержаниями.
– Если его нет дома, так же культурно узнаем, где он и когда прибудет.
– Кем представимся?
– Ну, как всегда. Лучшими друзьями.
Собаки в доме не оказалось. Раньше, может, и была, но Андрюша, наверное, использовал ее как учебное пособие. Задушил и закопал.
Викулов, поднявшись на крыльцо, несколько раз постучал в дверь.
Здесь, видимо, было не принято спрашивать: «Кто там?».
