Допрос протекал скучно, как плохая пьеса. Без пристрастия, без обещаний сгноить и растоптать. Без света лампы в лицо. Без изюминки, одним словом. Точно беседа между больным и бюджетным терапевтом в поликлинике. Вопрос — ответ — запись в историю болезни. И не потому, что человек формально был пока свидетелем, а не подозреваемым. И не потому, что рядом с ним не присутствовал бдительный защитник.
— Кирилл Павлович, адвокат Алиева утверждает, что накануне вы вызвали его клиента к себе. Это так?
— Не спорю. Вызывал.
— С какой целью?
— Я ж ему все объяснил. Нашлись вещи Алиева, по поводу которых тот писал жалобы в прокуратуру. Перстень, цепочка, что-то еще… Я изъял их у него при задержании, потом потерял, сейчас отыскал… Хотел вернуть, вот и позвонил адвокату. Мне нужно было заявление, что все возвращено и претензий Алиев не имеет. Они обещали заехать. Обманули. Не заехали.
— И где же эти вещи были все это время?
— В дежурной части… Представляете, за сейф упали. А он тяжеленный. Рабочие кабель тянули, отодвинули и нашли. Вместе с протоколом изъятия. Каюсь, бардак…
Свидетель улыбнулся, сверкнув фиксой белого металла.
Следователь — чуть полноватая дама лет тридцати пяти в синем майорском кителе — склонилась над клавиатурой и забарабанила, занося ответ в протокол. Она была немного близорука, приходилось наклоняться. Но очки не носила, видимо, стесняясь. Вряд ли ей не хватало денег на оправу. Представители Следственного комитета зарабатывают неплохо. Возможно, она боролась с лишним весом методом раздельного питания, но к делу это не имеет никакого отношения. Бросающейся в глаза неприступностью она напоминала крепость Измаил. Сделай непристойный намек, и тут же полетят ядра.
С недавних пор в функции ее ведомства входило и расследование преступлений, совершенных сотрудниками полиции. Сидящий напротив молодой человек с денежной фамилией Копейкин служил в их доблестных рядах в должности оперуполномоченного уголовного розыска.
— Вы знали, где проживал Алиев? — дама задала следующий вопрос.
— Без понятия! У меня был только телефон его адвоката. Очень мне надо знать, где живут всякие уроды!
Тук-тук-тук по клавишам.
— Вы не находите странным, что, поехав к вам в отдел, Алиев пропал без вести, а вечером того же дня его труп с огнестрельными ранениями обнаружили в подъезде бывшей жены?
— И в чем странность?
— В том, что Алиев жил практически на нелегальном положении и не выходил из своей квартиры.
— Да, действительно странно. Мог бы хоть на минутку выйти, воздухом подышать.
— Кирилл Павлович, не смешно. Давайте соревноваться в остроумии где-нибудь в другом месте.
— То есть вы намекаете, что я подкараулил его возле дверей, застрелил, перевез в машине труп в подъезд и пошел пить кофе?
— Не исключаю… Алиби на весь день у вас нет.
— Осмелюсь напомнить, что отсутствие алиби не является доказательством вины. Хотя вы и сами наверняка это знаете.
— Знаю.
— Но могу вас успокоить. Я этого не делал.
— И никому не сообщали, что Алиев выйдет из квартиры?
— Всему миру. Я разместил эту информацию в социальных сетях… Ирина Михайловна, зачем? Я просто хотел вернуть Алиеву его поганые гайки и цепочку. Ну ладно, ладно — не поганые. Золотые. Ну посудите сами — если бы я хотел его убить, то не стал бы так подставляться. Я бы все сделал идеально. И не сидел бы сейчас перед вами.
— Хорошо, — опять-таки без эмоций ответила дама и снова склонилась над клавиатурой.
Закончив, она распечатала протокол и протянула Копейкину:
— Прочитайте. Где расписываться, вы знаете.
Тот пробежал глазами текст, поставил автограф и вернул протокол.
— Я могу идти?
— Да… Давайте пропуск.
Подписав, она не сразу отдала билет на свободу.
— Кирилл… С моральной точки зрения я на твоей стороне. Но с юридической… Ты понимаешь, о чем я.
Копейкин еще раз улыбнулся.
— Не понимаю… Я взрослый, серьезный человек. И не очень люблю героическое кино про мстителей. Всего доброго.
— Ты же знаешь… Идеальных преступлений не бывает… До скорой встречи.
* * *
Вызов к руководителю за пять минут до окончания рабочего дня радует примерно так же, как визит сантехника в три ночи с просьбой проверить температуру батарей. Но сантехник хоть относительно предсказуем. От руководства же можно ждать любых проявлений чувств, но только не положительных. Любопытная закономерность — радостную весть сообщают по телефону, а чтобы донести до ушей подчиненного какую-нибудь гадость, всегда вызывают на ковер.
