На жанровом и тематическом уровне, в одном ряду с уже известными и перечисленными в книге жанрами (например, путешествие в Грузию) и темами (Грузия-рай, русский колонизатор), новой неотъемлемой частью становятся тема разрушенного рая и изгнания из рая, а также темы войны, беженцев, людей межкультурного пространства (культурных гибридов). Последняя, тема культурных гибридов, которые стали новыми лишними людьми, – новейшая для литературы русско-грузинского контекста. На сегодняшний день она связана с вопросами, которые предстоит изучить подробнее. Художественная литература отреагировала на образование «новой» социальной группы, существование которой ранее мало кого интересовало. Проблемы мульти– и транскультурализма, с которыми ассоциировался запад, стали теперь частью нового постсоветского пространства.
Новейшей в русско-грузинском контексте стала и тема войны. Количество и объем произведений о постсоветских войнах разнятся. С одной стороны, на обоих языках появилось несколько романов, посвященных 1990-м годам, но о событиях в Южной Осетии 1990-х годов их количество мизернейшее (их практически нет), с другой стороны, на русском языке вышло минимальное число текстов о Революции роз (2003) и о Пятидневной войне (2008), а книг на грузинском, где отражается противостояние России и Грузии, оказалось много. Такой диссонанс является иллюстрацией тематических приоритетов у самих писателей и подтверждением существующего раскола политических взглядов.
Перевес наблюдается и в обращении к теме ностальгии и воспоминаний. Эта тематическая область принадлежит авторам, пишущим на русском языке, вне зависимости от того, где они живут – в Грузии, России или в иных странах. В грузинской литературе она если и прослеживается, то весьма слабо и связана с личными биографиями грузинских писателей, чье детство и юность выпали на советский период.
В постсоветский период продолжателями темы Грузии в литературе на русском языке стали представители так называемого советского поколения, получившего школьное образование в период СССР, когда тема Кавказа/Грузии была одной из культивируемых. Для молодых авторов постсоветского поколения она оказалась не особенно актуальна. Иная картина – в литературе на грузинском языке. Здесь продолжателями темы России выступили все поколения грузинских писателей – от старшего до младшего, и это было связано с реакцией на вмешательство России во внутритерриториальные конфликты Грузии (Южная Осетия, Абхазия). Основой появления художественных произведений стали воспоминания очевидцев постсоветских изменений, включая войны и социально-экономический кризис: писателей-путешественников (Азольский, Битов, Владимов, Вяльцев, Горюхина, Димов, Морозов и др.), писателей-жителей (Бугадзе, Булкаты, Бурчуладзе, Гогебашвили, Достигаева, Зурабишвили, Иаташвили, Кондахсазов, Кулишова, Мегрелишвили, Мелашвили, Одилавадзе, Одишария, Чиладзе, Чкванава, Чхеидзе и др.) и писателей-мигрантов (Бердичевская, Бойко, Бочоришвили, Гельбах, Гиголашвили, Гуцко, Дружников, Молчанова, Смирягин, Соколовская, Эбаноидзе и др.). В художественные произведения зачастую включаются документальные факты и исторические личности. Одним из ведущих литературных приемов становится спор-размышление персонажей о жизни в советские времена и произошедших постсоветских переменах. Еще одной особенностью является обращение к каноническим для этой традиции личностям: Пушкин, Грибоедов, Нина Чавчавадзе, Тициан Табидзе, Пастернак (Битов, Бердичевская, Чхеидзе, Соколовская, Турашвили) – и местам культуры, которые символизировали в разные исторические периоды и дружбу, и российское присутствие в Грузии (монастырь Джвари, слияние Арагви и Куры, проспект Руставели). Они продолжают служить скрепами между прошлым и настоящим и пунктами переосмысления прошлого. Наряду с Тбилиси и его достопримечательностями как места культурной памяти возникают Батуми, Пицунда, Поти, Мцхета, Сухуми. В русско-грузинском контексте постсоветского периода выделились две группы мотивов и тем: первая группа, менее интенсивно представленная, связана с мотивами, сформировавшимися в рамках
